Владимир Андриенко - Галерные рабы его величества султана Страница 33

— Я нашел деньги на окончание строительства Новой мечети и средства на благоустройство дворца. Тот, кто занимал пост баш-дефтедара до меня так повышал "Десятую деньгу"* (*Десятая деньга — подоходный налог в размере одной десятой от доходов), что её стали называть "Третей деньгой". И это вызвало восстания во многих бейликах* (*бейлик — область империи подвластная бейлербею) империи.

— Мне известно это, почтенный Мустафар. Ты умный человек. С умными людьми всегда приятно иметь дело, — Дауд-бей сделал комплимент новому знакомцу.

— Это если ты сам умный, — с улыбкой произнес Сулейман. — На дураков это не распространяется. А во дворце падишаха дураков хватает.

— И я пришел к тебе именно из-за этого, почтенный эфенди Дауд. Многие чиновники из новых турок* (*новый турок — христианин принявший ислам) ненавидят тебя как турка коренного. Они завидуют твоему возвышению. Я также не пользуюсь их расположением, хоть сам из их числа. Сулейман-паша посоветовал мне заключить с тобой союз.

Дауд-бей склонил голову в знак согласия.

— На тебя, почтенный Дауд-бей, поступила жалоба самому султану Мухаммеду IV. А ты знаешь, как бывает вспыльчив султан. В такой момент тебя не защитит и сам великий визирь, мой добрый покровитель. Тем более что и над его головой собрались тучи.

Дауд-бей побледнел. Такой прыти от своих врагов он просто не ожидал.

— Но кто подал жалобу на меня? И все меня можно обвинить?

— Жалобу на тебя подал анатолийский казаскер* Вахид-паша (*казаскер — верховный судья. Было два казаскера в империи османов: один для европейской части — румелийский казаскер, второй для азиатской — анатолийский казаскер). Он завидует тому, что тебя назначили на высокую должность камакам-паши* (*Каймакам-паша — заместитель великого визиря Османской империи. Выполнял обязанности визиря когда сам визир отбывал из Стамбула по делам или на войну). А он стоит за Ибрагима-пашу в должности великого визиря.

— Но в чем он меня обвинил? Я ведь совсем мало занимаю свою должность, — искренне удивился Дауд-бей. — Мне даже не дали еще ни одного бакшиша* (*Бакшиш — приношение, взятка).

— Разве султан рассердиться за бакшиш? Это нормально в нашей империи, почтенный Дауд-бей, — сказал Сулейман-паша. — Твое дело много сложнее.

— Он обвинил тебя в том, что ты куплен золотом московского царя, — сказал Мустафар.

Дауд страшно побледнел. Это было солидное обвинение. Государственная измена! Служба врагу!

— И султан этому поверил?

— Анатолийский казаскер умет выбирать время для подачи жалоб. Султан был в ярости. Но за тебя вступился великий визир и назначил расследование.

— Но может ли Вахид-паша доказать это? Что дало ему право обвинять меня в таком преступлении?

— Против тебя свидетельствовал некий капитан галеры по имени Мустафа и его корабельный ага Абдурохман. Они сказали, что ты выкупил двух рабов с галеры "Меч падишаха", которые попали на судно не просто так.

— Что? Но я купил не двух, а около 20 рабов для работы на одной из моих маслобоен.

— Это так, но разве сейчас эти рабы на твоей маслобойне до сих пор? — спросил Мустафар.

— Нет. Дело в том, что целая группа моих рабов бежала и участвовала в восстании, которое было подавлено силами наместника Трапезунда.

— Эти рабы мертвы? — спросил Сулейман-паша.

— Да. Они казнены. Но их стоимость была мною внесена в казну и галера падишаха от того не пострадала.

— Казаскер Анатолии утверждает, что те рабы специально были посланы из Крыма в пределы священной империи Османов. И ты должен был их выкупить и тайно переправить в Стамбул. Капудан-паша галеры "Меч падишаха" Мустафа и корабельный ага Абдурохман в Стамбуле. И если они увидят тех рабов, то узнают их.

— Эти рабы уже мертвы, — уверенно соврал Дауд-бей…..

Стамбул: Эйюб — Дворец великого визиря

Падишах Блистательной Порты Мухаммед IV приехал в Стамбул неожиданно. Анатолийский казаскер Вахид-паша так сумел его напугать, что султан даже бросил охоту.

Он сразу же отправился в резиденцию великого визиря Мехмед Кепрюлю великолепный Эйюб. Это был большой двухэтажный дворец, построенный напротив пристани, утопавший в зелени садов и роскошных цветников.

— Мехмед! — султан как вихрь ворвался в покои Кепрюлю. — Ты отдыхаешь в то время как в серале* (*сераль — дворец) зреет заговор?

— Повелитель? — визир вскочил. Он был удивлен тем, что слуги не доложили ему о приходе султана.

Султан понял, о чем думает великий визир:

— Я приказал не докладывать о моем приходе. Из дворца я вышел под видом янычарского аги и меня никто не узнал. Так что не удивляйся.

— Мой повелитель недоволен своим слугой? — спросил Кепрюлю.

— Я недоволен тем, что против меня плетут заговоры.

— Я ничего такого не знаю, мой повелитель. Наши визири грызутся за власть между собой, но они ничего не могут замышлять против самого повелителя.

— Они нет. Но московский царь замахнулся на мою жизнь, Мехмед. Ты понимаешь? А он наводнил своими шпионами Крым, Польшу, Литву, Швецию. Они добрались и до нас.

— Не думаю, что это так, мой повелитель. А не стоит верить в то, что говорит анатолийский казаскер Вахид-паша. Не так уж и могуч московский царь.

— Но ты сам говорил мне о том, как московский собирался убрать с трона нынешнего хана Мехмед Гирея. Разве нет?

— Хан Крыма не падишах полумира, мой повелитель. Ты властелин громадной империи и множества народов. И твои верные слуги сумеют тебя охранить, государь.

— Оставь, Мехмед. Я знаю тебя как умного и верного слугу. Но и твой повелитель не дурак. Покушения на султанов были и ранее. И султана Ибрагима моего отца свергли с трона.

— Но я теперь великий визир и я сумею охранить трон моего государя. Янычары не посмеют восстать против повелителя.

— Я верю тебе, Мехмед. Ты оказал мне много услуг, и я тебе за них благодарен. Но мне нужны эти гяуры, которые проникли в Стамбул.

— Не думаю, что опасения Вахид-бея серьезны, повелитель.

— Что ты хочешь сказать? — нахмурился султан.

— Он просто завидует возвышению Дауд-бея, мой повелитель. И он желает во что бы то ни стало убрать его с пути.

— Это ты возвысил его, Мехмед. И я поддержал это решение по твоему совету. Этот турок взлетел слишком высоко.

— Дауд-бей сумел мне раскрыть московского резидента в Бахчисарае. И я сделаю так, что этот резидент станет работать на нас. Хан Крыма Мехмед IV Гирей стал ненадежен. Вот кто истинный противник империи Османов.

— Что? — Мухаммед сел на подушки и приказал Кепрюлю также сесть. — Что это значит?