Мария Шиповская - Сокровища Королевского замка Страница 34

— Шеф, мы в понедельник фотографировали? — с удивлением в голосе прошептал Стасик, который тоже, должно быть, подумал о невероятно быстром ходе событий.

— Сле-да! Сле-да! — по-прежнему напевала Ися.

Станиславу показалось, что в пении малышки он различает скрипичный тон, который он уже не может отчетливо припомнить.

Он попрощался и поспешил домой. Ему хотелось молиться, просить о спасении, звать на помощь, но вместо этого он, как был, в одежде, лег на кровать, его сморил сон тяжелый, исполненный болезненных предчувствий.

Он видел стены, превратившиеся в развалины, полосу хлебов, растоптанных танком. Волосы цвета спелой пшеницы, звучание скрипки в голосе — все куда-то ушло.

А теперь Кристина будила его, рассказывая ему что-то с оживлением, таким неожиданным после вчерашнего отчаяния и безнадежности.

— Я была у пани Ядвиги…

— Знаю…

— Она сказала, что попробует что-нибудь сделать!

— Спасти их? Вытащить из гестапо?! И есть какой-то шанс? Хоть какая-то надежда?

— Попробуют. Иногда удается выйти на кого-то. Но все равно, независимо от этого будут пытаться вывезти из квартиры книжки. И все негативы, которые ты там оставил…

— Что за чушь? Спасать книжки, когда гибнут люди?

— Не знаю, не знаю… — сказал она, вновь охваченная отчаянием. — Но наверное, нужно. Хотя и гибнут люди… До последней минуты… До последней минуты надо бороться за спасение всего, что еще уцелело, — говорила Кристина, стиснув зубы. — Так, как вы со Стасиком там, в Замке…

— Ты сказала пани Ядвиге про негативы?

Она виновато опустила голову.

— Так уж получилось… Но я доверяю ей, как самой себе!

— Зачем ей знать то, без чего она может обойтись? Ведь у нее маленький ребенок! Муж в лагере, даже не видел дочки! Пани Ядвига не должна рисковать. Она должна жить долго и счастливо ради дочки…

— Кто сейчас не рискует? И если хочешь знать, скорее спасется тот, кто борется…

Они помолчали.

— А как же вы хотите вынести оттуда негативы и книжки? — спросил через некоторое время Станислав. — Если вы сорвете печати, заберут всех жильцов! Пробить стену тоже не удастся, они там толстые, кирпичные.

— Ну нет. Тайком все равно столько книжек оттуда не вывезти. Это будет сделано официальным путем. Через библиотеку. И в нашем присутствии.

— То есть как это?

— Мы вместе с пани Ядвигой будем ходить в библиотеку.

— Кто это — мы?

— Я. Шить буду дома по вечерам.

— И я, — добавил Стасик.

— Пани Ядвига сказала, что постарается устроить нас к себе на работу.

— Ее и меня, — дополнил Стасик.

— Может, и тебя потом удастся оформить.

Глава XX

Перед костелом визитинок[27] тихо шелестели огромные липы. Ветер пробегал по верхушкам, шевелил мелкие листья.

Свет соскальзывал с крыш вниз. Грустно склонившиеся головы ангелов сливались с порыжевшим золотом листвы. Воздух был теплый, мягкий.

Станислав, проводив немного Кристину и Стасика, глядел теперь, как они уходят, сопровождая пани Ядвигу.

Прежде он частенько думал о том, как бы ему проникнуть в университетское книгохранилище, откуда пани Ядвига приносила ему книги. Он знал, что девушки, учившиеся на нелегальных курсах, нередко нанимались в университет уборщицами, чтобы получить доступ к книгам. И он тоже мечтал найти путь к этому хранилищу знаний, но все его путешествия на подводе на территорию университета заканчивались у входа в библиотеку, за исключением одной-единственной вылазки в книжный фонд, предпринятой инженером Мязеком в честь сына Бартошака. А теперь, когда он совсем не думал об этом, перед ним открывалась возможность посещать библиотеку.

Но без особого разрешения об этом нельзя было и мечтать.

Университетская библиотека, так же как и другие научные библиотеки в оккупированной Варшаве, находилась в ведении немецких властей. На территории университета разместилась охрана.

Посещение библиотеки было чисто немецкой привилегией. И только немногие поляки, те, кто работал в немецких учреждениях, могли получить специальный пропуск в библиотеку. Его визировал сам доктор философии Витте, ежедневно просматривая карточки читателей.

И все же тысячи книг из университетской библиотеки находили путь к читателям, научным работникам и студентам, которых в оккупированной Варшаве было немало; несмотря на строжайшие запреты, в Польше действовали два подпольных университета — столичный и западный, изгнанный из Познани, своего материнского гнезда.

Польские библиотекари, вопреки всем трудностям, бессмысленным приказам и преследованиям, упорно работали, чтобы сохранить библиотеку в своих руках, не отдать ее немцам. Они делились своими скромными заработками с товарищами, уволенными оккупантами с работы.

Работа библиотекаря носила двоякий характер: внешний — хранение книг, их обработка и допуск читателей; велась в строгом соответствии с приказами немецких властей во главе с Витте; но существовал и другой, нелегальный путь, где все подчинялось интересам соотечественников.

Кристина и Стасик, шагая с пани Ядвигой, думали о судьбе негативов. Идея заполучить их с помощью библиотекарей казалась Стасику весьма сомнительной, да и вообще он побаивался, что в обществе «книжных червей» его ждет порядочная скука. Они пересекли площадь за костелом визитинок. Прошли мимо дворца Потоцких, потом мимо дворца Уруских-Четвертиньских.

Кристина глянула вверх. Над их головами бык и конь на картуше герба сердито били копытами, топча небо.

Невысокие дворцовые постройки, казалось, непосредственно смыкались с больницей святого Роха, сгоревшей еще в 1939 году. И все же между этими зданиями оставался проход, нечто вроде узкой улочки, о существовании которой издалека предупреждали две полосатые сторожевые будки.

Ребята часто ездили на трамвае мимо этого переулочка с зелеными деревьями и двумя сторожевыми будками, которые издали казались игрушечными.

Теперь с каждым их шагом будки росли, становились огромными, яркие полосы били по глазам.

Разрыв между строениями был относительно узким, а тут еще два ряда деревьев, зелеными своими кронами заполнявших пространство мнимой улочки, так что обширные здания университета были скрыты от глаз пешеходов, идущих со стороны Краковского предместья.

Деревья росли по обе стороны мощеной дороги, доступ к которой со стороны Краковского предместья преграждали высокие, доходящие до второго этажа ворота из железных изогнутых прутьев с двумя огромными опорами из больших глыб песчаника, с лепными карнизами.