Сильванус Кобб-младший - Московский оружейник Страница 34

Безумный герцог, изрыгая проклятия, подошёл к ним.

– Клянусь всеми богами, – закричал он, сжимая кулаки и сверкая глазами, – теперь ты умрёшь! Эй, сюда, сюда! Рабы, где вы?

Через один миг боковая дверь распахнулась, и в комнату ворвалась дюжина слуг герцога.

– Вы вовремя! – закричал Ольга. – Схватить этих псов! Убейте их на месте, если они вздумают сопротивляться! Взять этих псов!

– СТОЙТЕ! – проговорил Владимир, и при этих словах все поднятые руки опустились. Теперь голос толстого монаха звучал иначе, чем раньше.

Герцог вздрогнул, как будто поражённый громом.

– Кто ты? – выпалил он, отступая назад.

– Ольга, герцог Тульский… – проговорил монах голосом, который казался странным для него, потому что он отличался от уже привычного. – Я ваш повелитель!

С этими словами он снял с себя длинную чёрную рясу, прикрывавшую его тело, и бросил её на пол, а вместе с ней – огромную кучу ваты! Округлость его фигуры исчезла, и сейчас этот человек стоял во всей своей красе. Его подбородок – этот выдающийся подбородок – теперь не был скрыт. Он был невысокого роста, но намного выше, чем стоявший рядом с ним Павел. Затем он положил руку на голову и сдёрнул плотную скуфью, а с ней седые волосы, и шелковистая шевелюра упала на шею и плечи!

– Это ИМПЕРАТОР! – выпалил Савотано, отпрянув назад.

– Да, – вскричал Пётр, обращая сверкающий взор на отпрянувшего герцога, – я – ваш император! Павел, сходи и позови гвардейцев.

Мальчик выбежал из дворца, а когда он вернулся, за ним следовали императорские гвардейцы.

– Пощады! Пощады, государь! – выпалил герцог, падая на колени.

Но император ему не ответил. Он только повернулся к гвардейцам и приказал им схватить герцога и мерзкого священника.

Розалинда Валдай смотрела на преображённого монаха, пока истина не овладела её умом, и затем она снова повернулась к Рюрику. Она посмотрела в его лицо, и увидела, что на нём покоится праведная улыбка. Теперь она осознала радостную истину и, тихо вскрикнув, в блаженстве упала на грудь своего благородного возлюбленного. Она не могла говорить… она только сильнее прижималась к своему защитнику и слышала сердце, которое билось ради неё, и печаль улетучивалась из её души.

– Ольга, – проговорил император, когда этот дворянин был крепко связан, – твоему произволу наступил конец.

– Нет, нет, государь, – дрожащим, умоляющим голосом закричал герцог, – не говорите так. Я могу быть неправ, но пусть моя безумная любовь станет моим оправданием. О, вы не опозорите меня! Вы не отдалите от себя того, кто так сильно вас любит!

– О, жалкий человек! – сказал Пётр, с крайним презрением глядя на гнусного негодяя. – Не добавляйте к своим преступлениям лжесвидетельство. Послушайте: несколько месяцев назад я узнал, что в моей столице зреет заговор и что здесь творится много злодеяний, о которых мне не сообщают. Я решил сам всё выяснить, и с этой целью мне надо было, не выдавая себя, смешаться с моим народом. Поэтому я сделал эту рясу, набив её ватой, которая покрывала меня подбородка. Я облачился в это одеяние, и сначала даже мой учитель фехтования не узнал меня. Иногда, чтобы отвести от себя подозрения, я облачал в эту рясу своего пажа и отправлял его в город. Я много трудился, Ольга, и я всё выяснил. Я случайно встретил на своём пути этого молодого оружейника и случайно подслушал, как граф Дамонов говорит со своим другом об их визите в мастерскую оружейника. Разумеется, я пошёл дальше, и я должен был вырвать нашу прекрасную юную графиню из ваших лап, но не прежде, чем я завершу другое дело. Вероятно, вы знаете, что царевна Софья и министр Голицын собирались свергнуть меня с трона. Ага, вы дрожите! И вот, мой благородный герцог, – более низким голосом продолжил император, – я узнал всё о вашем участии в заговоре. О, вы любите меня, неужели? Но теперь я знаю вас. Два ваших несчастных помощника в моих руках. Их зовут Тотьма и Виска. Они во всём признались, и я знаю обо всех ваших злодействах. Я знаю, что вы злоумышляли против благородной графини и её благородного возлюбленного, что вы злоумышляли против графа Дамонова и что вы злоумышляли против императора. Ни слова, сударь! Отныне вы не герцог Тульский. С этого часа более благородный человек будет носить герцогское звание. Рюрик Невель примет звание, которое вы опозорили, и я знаю, что однажды он его прославит.

Как только Пётр закончил свою речь, он махнул рукой, и его офицеры вывели арестованных из комнаты. Священник не сказал ни слова, а герцог громко ругался.

Когда мрачные злодеи исчезли, Пётр подошёл к Розалинде и взял её за руку. В её глазах стояли слёзы, и её нижняя губа дрожала.

– Прекрасная графиня, – тихим, мягким голосом сказал Пётр, – я не мог обещать, что вы не станете женой герцога Тульского, поскольку давно решил, что вы станете ею. Но теперь это будет не очень тяжело, не так ли?

Графиня смотрела на него, и с её уст готовы были сорваться слова благодарности; но из её глаз снова хлынул поток слёз, и она смогла выразить радость только своим видом, но не словами. Пётр поцеловал её чистый лоб и затем вложил её руку в руку Рюрика, после чего с тёплой улыбкой сказал:

– Отныне вы будете её опекуном, и если вы будете пренебрегать своим долгом, она всегда сможет найти укрытие у своего императора.

* * *

Прошла неделя с той странной сцены, которая была описана выше. Бывший герцог Ольга был обвинён в измене, и его отправили в бескрайнюю пустыню Сибири. Но позвольте сразу сказать: он так и не достиг места своего изгнания. По дороге его гордое сердце не выдержало, и он умер, всеми забытый, в крестьянской хижине посреди суровых Уральских гор. Он попросил офицера, который его охранял, не открывать его положения. Крестьяне, которые опустили его бренные останки в холодную могилу, посчитали, что он был обычным путешественником.

Горбатый священник Савотано был казнён как обычный убийца, а его соучастники были заключены в тюрьму.

И вот мы подошли к заключительной сцене.

В большой комнате герцогского дворца собралось блестящее общество, и здесь присутствовал сам император.

Московский оружейник Рюрик Невель преклонил колени перед императором, а Пётр достал шпагу и положил её сверкающий клинок на плечо Рюрика, после чего сказал:

– Встаньте, Рюрик, герцог Тульский, и получите свой титул и знаки отличия.

Бледный, дрожащий от волнения юноша встал, и затем император передал ему широкий пергаментный свиток с тяжелой печатью, на которой был изображён герцогский герб.

– А сейчас, – вскричал Пётр, сам наслаждаясь той радостью, которую он принёс, – начнём обряд. Идите сюда, батюшка, нам нужна ваша помощь для проведения обряда.