Рекс Бич - Хищники Аляски Страница 34

— Солидное избиение, а? — сказала Черри.

Игрок равнодушно кивнул головой.

— Ты не держишь банка? Ведь сегодня твоя очередь.

— Вчера вечером отказался. Как раз вовремя.

— Тебе повезло.

— Да. И я купил вчера его место.

— Что ты говоришь? Значит, он выигрывает твои деньги?

— Вот именно, по тысяче долларов в минуту.

Она взглянула на ряд опустошенных столов. Судя по усилившемуся шуму, Гленистэр снова выиграл. Черри вдруг подумала, что человек, стоявший рядом с нею, как-то неестественно спокоен и что взор его чересчур равнодушен.

Как выяснилось через минуту, она не ошиблась.

Музыкантам надоело зазывать танцоров и, решив принять участие в общем увлечении, они бросили играть. Дирижер положил скрипку; пианист доиграл последнюю руладу и встал со своей табуретки.

Все они пересекли залу и вмешались в толпу, доставая деньги.

Увидя их, Бронко Кид внезапно возгорелся дикой яростью. Он шагнул вперед и, схватив одного из музыкантов за плечо, отшвырнул его в сторону.

— Куда вы идете?

— Никто не хочет танцевать, так что мы решили тоже попытать счастье.

— Убирайтесь, вон отсюда, черт вас побери!

Он как будто обрадовался случаю дать исход накопившейся в нем ярости. Одного взгляда на его взбешенное лицо было достаточно для музыкантов, и они поспешно вернулись на свои места.

Тем временем Кид уже овладел собой и вновь надел свою обычную маску. Однако за этот короткий миг Черри успела заметить, что человек этот в сущности вовсе не такая ледяшка, как предполагали его знакомые.

Он повернулся к ней и сказал:

— Ты серьезно говорила там, наверху?

— Не понимаю.

— Ты говорила, что могла бы убить Гленистэра.

— Да. Могла бы.

— Разве ты его не любишь?

— Я ненавижу его, — глухо ответила она.

Кид невесело улыбнулся и, увидав, что игрок, метавший банк, встал из-за стола и подозвал его.

— Тоби, — сказал он, — когда Гленистэр сядет за «фаро», я буду метать банк, а машинка пусть будет у тебя. Понимаешь?

— Понимаю. Ты хочешь вытряхнуть его, а?

— Я еще ни разу не мошенничал в этом городе, — сказал Кид, — но сегодня я либо обыграю этого человека, либо убью его. Слушай внимательно. Я сейчас объясню тебе знаки, которые я буду подавать тебе. Если ты проморгаешь их, ты погубишь нас обоих.

Он наскоро сообщил Тоби значение различных условных знаков, говоря на совершенно непонятном для непосвященных жаргоне и еле заметно двигая то одним, то другим пальцем либо кистью руки. Черри стояла подле него; ей, как опытному банкомету, не требовалось никаких объяснений, она читала по этим знакам, как в открытой книге, и запомнила их скорее, чем Тоби.

За игрой в «фаро» игроку, заменяющему крупье, полагается сидеть напротив банкомета; перед ним стоит «машинка». Когда банкомет вынимает карту из своего ящичка, визави его со своей стороны нажимает кнопку «машинки», соответствующую данной карте.

Таким образом игроки узнают, какие карты еще остались неигранными. Дело это весьма несложное, но очень ответственное, потому что, ошибись он хоть раз, вся игра пойдет насмарку.

При правильной сдаче «фаро» — самая правильная из всех игр; однако она так сложна, что предоставляет шулеру обширное поле деятельности.

Поколения шулеров изобрели бесчисленные способы надувать неопытных игроков, все эти шулерские приемы так ловко замаскированы, что одни лишь посвященные в состоянии уловить, в чем тут соль, а круговая порука, практикуемая в этой среде, так сильна, что разоблачения чрезвычайно редки.

Пренебрегая обычным способом «булавочных уколов», при котором невидимая булавка колет палец банкомета, указывая на присутствие той или иной карты, Бронко Кид решил пустить в ход «песочный способ».

Иными словами, он должен был играть колодой, в которой некоторые карты были слегка натерты песком или наждачной бумагой; если посильнее придавить такую карту к колоде, то нижняя карта пристанет к неровной поверхности верхней и тем самым даст банкомету возможность сдавать две карты зараз.

Кроме того, еле слышный звук при сдаче, происходящий от трения неровной поверхности, указывает банкомету на присутствие меченой карты. Углы иных карт слегка срезаются для того, чтобы, уложив их в машину, можно было разглядеть масть и цифру на краю карты, лежащей под обрезанной картой.

При большой практике все это проделывается безошибочно, игра ведется наверняка и жертва обыгрывается дотла.

Ясно, что союзник банкомета должен следить за всеми его движениями с неусыпным вниманием, так как каждая его ошибка может повести к крупным неприятностям.

Покончив с инструкциями, Бронко Кид удалился, и Черри проскользнула к рулетке. Ей хотелось посмотреть на Гленистэра, но толпа мешала ей подойти к нему. Глаза всех были устремлены на стол, словно от этих красных и черных рядов зависело спасение души. Было так тесно, что крупье с большим трудом бросал шарик; он отталкивал игроков, но те лезли вперед, загипнотизированные жужжанием крутящегося шарика, обезумевшие от капризов фортуны.

Оказалось, что Гленистэр все еще продолжает выигрывать и что вскоре банк будет сорван.

Черри с трудом пробралась сквозь толпу и заняла место у стола «фаро», где Кид уже метал банк.

Лицо его было по обыкновению равнодушно, а движения длинных, белых пальцев были размерены и спокойны; спокойствие это свидетельствовало о колоссальной выдержке и огромном мастерстве.

Кид ждал; напротив него сидел Тоби.

Вскоре Гленистэр вместе с толпой перекочевал к «фаро». Черри с трудом узнала его; тупая безнадежность исчезла с его лица, ставшего багровым и жестким; воротник его рубашки был расстегнут, и из него выступала могучая, мускулистая шея; он весь как-то погрубел от азарта и опять превратился в жестокого, неукротимого, примитивного обитателя дикой страны.

Он вступил было на новый путь, но он оказался негодным для него; он вернулся на старый путь, и прошлое поглотило его.

Покинув Черри, он стал искать забвения; он хотел избавиться от преследовавших его мыслей и стал играть. Выигрывая, он не снимал ставок. Они удваивались, утраивались и так далее, но он оставался равнодушным как к выигрышу, так и к проигрышу; он проявлял полное презрение к теории вероятности, рассчитывая поскорей проиграть выигранные деньги и пойти домой. Но счастье не покидало его; тогда он повысил ставки и все-таки продолжал выигрывать.

Уже другие игроки начали ставить на его карты, увлеченные завистью и азартом. Толпа ежеминутно росла, а с толпой росло и возбуждение; наконец, возбуждение передалось и ему, сначала незаметно, потом все сильней и сильней, до тех пор, пока азарт не захлестнул его окончательно.