Кэтрин Нэвилл - Восемь Страница 35

— Теперь скажи мне, почему ты так задержалась во Франции? — спросила Екатерина. — Когда ты закрыла аббатство, я думала, ты сразу же приедешь в Россию. Мой двор полон беженцев, особенно с тех пор, как ваш король был схвачен в Варенне при попытке тайно покинуть страну и стал узником собственного народа. Франция — это гидра с двенадцатью сотнями голов, государство анархии. Эта нация сапожников перевернула естественный порядок вещей!

Аббатиса была удивлена, услышав, в какой манере выражается столь просвещенная правительница. Конечно, Франция стала опасной. Но неужели это та самая царица, которая поддерживала дружескую переписку с Вольтером и Дидро? Ведь эти философы, известные своими либеральными взглядами, проповедовали классовое равенство и были противниками войны…

— Я не могла приехать сразу, — ответила аббатиса на вопрос Екатерины. — У меня были дела, которые следовало закончить.

Она со значением посмотрела на Платона Зубова, который стоял за спинкой кресла Екатерины и поглаживал ей шею.

— Но об этом я могу говорить только с тобой, — закончила Элен.

Екатерина какое-то время молча смотрела на нее, потом обронила:

— Валерий, ты с Платоном Александровичем можешь оставить нас.

— Но, мое обожаемое величество…— начал Платон Зубов тоном капризного ребенка.

— Не бойся за мою безопасность, мой голубь. — Екатерина похлопала фаворита по руке, лежавшей на ее плече. — Мы с Элен знаем друг друга без малого шестьдесят лет. Не будет вреда, если мы останемся с ней одни на несколько минут.

— Разве он не красив? — спросила царица, когда оба молодых человека вышли из комнаты. — Знаю, мы с тобой выбрали разные дороги в жизни, моя дорогая. Надеюсь, ты поймешь, когда я скажу тебе, что чувствую себя маленькой мошкой, греющей крылышки на солнце после холодной зимы. Ничто так не гонит соки в старом дереве, как забота молодого садовника.

Аббатиса ответила не сразу, раздумывая о том, правильно ли она поступает. Ведь хотя они постоянно обменивались посланиями и переписка их была по-дружески теплой и доверительной, она не видела свою подругу детства в течение долгих лет. Правдивы ли слухи о ней? Можно ли довериться этой стареющей женщине, погрязшей в плотских грехах и ревностно оберегающей свою единоличную власть?

— Я шокировала тебя? — улыбнулась Екатерина.

— Моя дорогая София, — сказала аббатиса, — я прекрасно знаю, как любишь ты подобные выходки. Помнишь, когда тебе было только четыре года и тебя должны были представить при дворе короля Пруссии Фридриха Вильгельма, ты отказалась поцеловать галун на его костюме?

Екатерина рассмеялась так, что у нее на глазах выступили слезы.

— Я заявила, что портной сшил ему слишком короткий сюртук! Моя мать была в бешенстве, король же похвалил меня за храбрость.

Аббатиса благосклонно улыбнулась своей подруге.

— Ты помнишь, что предсказывал нам брауншвейгский каноник? — мягко спросила она. — На твоей ладони он увидел три короны.

— Я хорошо помню об этом, — последовал ответ. — С того самого дня и после я никогда не сомневалась, что буду правительницей империи. Я всегда верила в мистические предсказания, особенно если они совпадали с моими желаниями.

Екатерина улыбнулась, но на этот раз аббатиса не ответила на ее улыбку.

— Ты помнишь, что предсказатель прочитал по моей ладони? — спросила аббатиса.

Екатерина немного помолчала.

— Я помню, словно это было вчера, — ответила она наконец. — Именно по этой причине я дожидалась твоего прибытия с таким нетерпением. Ты представить себе не можешь, как я изводилась из-за того, что ты так долго не приезжала. — Она сделала паузу, словно заколебалась на миг. — Они у тебя? — наконец спросила царица.

Аббатиса погрузила руку в складки своего облачения, туда, где к ее запястью был привязан большой бумажник. Она извлекла тяжелую золотую фигуру, украшенную драгоценностями. Фигура изображала женщину в длинном одеянии, сидевшую в маленьком павильоне с задернутым позади занавесом. Аббатиса вручила статуэтку Екатерине. Та взяла ее обеими руками и принялась медленно поворачивать, словно не верила своим глазам.

— Черная королева, — прошептала аббатиса, внимательно следя за лицом Екатерины.

руки императрицы сжали шахматную фигуру, украшенную золотом и драгоценностями. Екатерина прижала ее к груди и посмотрела на подругу детства.

— А остальные?

Что-то в ее голосе заставило аббатису насторожиться.

— Они надежно спрятаны там, где им ничто не угрожает, — ответила она.

— Моя возлюбленная Элен, мы должны немедленно собрать вместе все фигуры! Ты ведь знаешь, какой властью наделены эти шахматы! В руках благонадежного монарха с ними не случится ничего дурного…

— Послушай, — прервала ее аббатиса. — В течение сорока лет я игнорировала твои мольбы вскрыть стены монастыря и разыскать шахматы Монглана. Теперь я скажу тебе почему. Я всегда знала точное место, где они были спрятаны. — Аббатиса подняла руку, поскольку Екатерина собиралась разразиться возмущенной тирадой. — Я также знала, почему шахматы опасно извлекать на свет. Только святой смог бы устоять против такого искушения. А ты совсем не святая, моя дорогая Фике.

— О чем ты? — вскричала императрица. — Я объединила разрозненную нацию, принесла просвещение невежественным людям! Я усмирила чуму, построила больницы и школы, прекратила войны, которые грозили расколоть Россию и сделать ее легкой добычей для врагов! Ты полагаешь, я деспот?

— Я думаю только о твоем благополучии, — спокойно проговорила аббатиса. — Эти фигуры способны вскружить даже самую холодную голову. Вспомни, шахматы Монглана чуть не раскололи на части империю франков: после смерти Карла его сыновья начали войну за престол.

— Обычная междоусобица, — фыркнула Екатерина. — При чем здесь шахматы?

— Только благодаря огромному влиянию, которое католическая церковь имела в Центральной Европе, нам удавалось так долго удерживать под покровом тайны эту темную силу. Но когда до меня дошли известия, что во Франции принят декрет о конфискации церковной собственности, я поняла, что мои худшие опасения могут сбыться. Когда я узнала, что французские солдаты направляются в Монглан, все стало ясно. Почему в Монглан? Мы находились далеко от Парижа, затерянные глубоко в горах. Были ведь аббатства богаче нашего и гораздо ближе к столице. Разграбить их было бы куда проще. Но нет, солдаты были посланы именно за шахматами. Я провела немало часов в размышлениях, прежде чем у меня родился план: извлечь фигуры из стен монастыря и так рассеять по всей Европе, чтобы их нельзя было собрать долгие годы.