Виктор Поротников - Пересвет. Инок-Богатырь против Мамая Страница 35

Находившийся в шалаше Станто выбрался наружу и тоже сел у костра, завороженный пением Ящелта. Гертруда, чистившая рыбу возле бани, оставила свое занятие, присев на скамью рядом с Пересветом. Ее тоже захватила звучавшая над островом баллада.

Когда отзвучали последние звуки песни, Пересвет подозвал к себе Цильду и попросил ее перевести с прусского на немецкий хотя бы начало баллады.

Цильда ненадолго задумалась, чуть наморщив свой белый благородный лоб, потом произнесла по-немецки, старательно подбирая слова:

Пруссия, скошена ты многолетней военной бедой,

Ныне в упадок пришла, силы свои подорвав.

Слава померкла твоя,

Счастье погибло — пепел повсюду,

Но и могилы твои также священны для нас…

«Я непременно выучу прусский язык, — подумал Пересвет, внимая Цильде. — Я должен оказать помощь этому народу, какую токмо смогу!»

Сентябрь был на исходе, но дни стояли теплые и солнечные.

Пелузе, объявившись на острове, сразу же повелел всем его обитателям собираться в путь. «С Ундой я договорился, — промолвил старец, — она будет ждать нас в урочище Таурогине».

Видя, что Гертруда слегка недомогает, Пересвет предложил ей остаться на острове. Однако Гертруда решительно возразила против этого. Она хотела своими глазами увидеть чудо воскрешения давно умерших прусских вождей.

Собирая в дорогу пленного рыцаря, Пересвет сказал ему, мол, дядя его наконец-то раскошелился и не сегодня завтра его ждет свобода.

Захваченные у тевтонцев лошади до поры до времени находились на другом острове, где было вдоволь травы и куда можно было перейти по мелководью. Покидая убежище на болоте, Пелузе решил взять лошадей с собой. На них была навьючена вся поклажа. Приболевшую Гертруду тоже посадили верхом на самого смирного коня.

Путь до урочища Таурогине оказался не близкий. Пелузе вел свой отряд едва заметными звериными тропами сначала через ельник и сосновый бор, где далеко раздавался дробный стук дятлов, потом начались торфяные пустоши с редкими осинами и чахлыми сосенками, а за холмистой грядой раскинулась настоящая дикая чаща: могучие столетние дубы и вязы росли там вперемешку со стройными березами и кленами, а между деревьями лежал сухой валежник и тянулись к свету кусты рябины и дикой смородины, перевитые лозняком…

К вечеру маленький караван, возглавляемый Пелузе, перешел вброд маленькую речку с песчаным дном и низкими берегами, поросшими ивой. Уже заалел на западе над кронами деревьев закат, а Пелузе продолжал шагать по желто-бурой опавшей листве, отыскивая в лесу ему одному заметные ориентиры. Пересвет, у которого уже заныли ноги от долгой ходьбы, был поражен выносливостью старика.

В эту ночь Пересвет спал мало и тревожно, его постоянно будили то какие-то шорохи, то храп пленного рыцаря, то бряцанье уздечек привязанных неподалеку лошадей. Всякий раз просыпаясь и хватаясь за меч, Пересвет невольно будил и спавшую рядом Гертруду. Нежные пальцы немки гладили Пересвета по лицу и волосам, ее мягкий тихий голос успокаивал его, словно ребенка, напуганного страшным сном.

Утром же, умываясь возле ручья, Пересвет вдруг обрел некую внутреннюю радость, увидев, что кусты шиповника и желтая листва берез залиты ярким и теплым солнечным светом. Среди ветвей деревьев с беспокойным стрекотом мелькали юркие сороки. Где-то трубно прокричали улетавшие на юг журавли. Свежее утро, озаренное солнцем, неожиданно подняло в душе Пересвета бодрые мысли.

К полудню наконец открылось взорам урочище Таурогине, представлявшее собой укромную долину среди лесов и болот. На склоне оврага виднелся покосившийся, темный от времени частокол, за которым теснились бревенчатые строения с кровлями из древесной коры. Это было еще одно заброшенное городище пруссов. В отличие от городища на острове, здешняя крепость не была разрушена крестоносцами. Во времена последнего восстания пруссы просто ушли отсюда в лесные дебри и уже не вернулись сюда никогда. Пруссы из близлежащих деревень называли это городище Старым или Священным, поскольку рядом с ним были расположены могильные курганы прусских вождей. Здесь же когда-то находилось языческое капище с деревянными истуканами, вкопанными в землю.

Время от времени в Старом городище жили люди; это были окрестные жители, промышлявшие в лесах дичь, грибы, ягоды и целебные травы. По этой причине почти все дома в городище были в добротном состоянии, в них имелись печи и вся необходимая утварь, крыши не протекали и двери висели на прочных петлях. Рядом с домами стояли бани, хозяйственные клети и поленницы дров. Дорог сюда не было, поэтому немцы в этот дикий край не наведывались.

В Священном городище повсюду слышались девичьи голоса и смех. Встречать Пелузе и его людей из домов высыпало не меньше двадцати девушек, одетых броско и нарядно. У Пересвета глаза разбежались при виде стольких юных красавиц. Цильда была изумлена не меньше Пересвета. Она не могла и предположить, что весть о священном обряде, передаваемая из уст в уста, привлечет в Старое городище так много девственниц из окрестных прусских деревень. Гертруда шла рядом с Пересветом, держась за его руку и с любопытством оглядывая бревенчатые приземистые дома, на коньках крыш которых красовались лошадиные и бычьи черепа.

Пленного рыцаря провели по городищу с мешком, надетым на голову. Пленник был посажен в сарай и заперт на засов.

Указав кивком головы на статную рыжеволосую женщину лет тридцати пяти в длинной тунике из грубой ткани, увешанную браслетами и ожерельями, Цильда шепнула Пересвету, мол, это и есть волховица Унда. Пересвет, представлявший волховицу древней старухой, не смог скрыть своего удивления.

Пелузе расположился в доме, который занимала Унда. Этот дом стоял в самом центре селения. Пересвет облюбовал для постоя довольно большой дом рядом с частоколом, поскольку к этому дому примыкала конюшня. Поставив лошадей в стойла, Пересвет зашел в дом, где уже вовсю хозяйничали Цильда и две ее подруги. Девушки развели огонь в печи, подмели пол, всюду вытерли пыль. Им помогал Станто.

Гертруда сидела в сторонке на скамье с безучастным видом, ее лицо пылало нездоровым румянцем. Пересвет, войдя в избу, подсев к Гертруде, коснулся ее лба тыльной стороной ладони.

— Зря ты поехала сюда, милая, — озабоченно сказал он. — Тебе надо лежать. С простудой не шутят.

Подскочившая к ним Цильда приложилась своей щекой к щеке Гертруды, затем она успокаивающе бросила Пересвету:

— Вот закипит вода, и я заварю ей лечебный настой из трав. — Цильда мягко погладила немку по волосам. — Отведи ее в спальню и уложи под одеяло. Нельда уже расстелила постели.