Сергей Городников - Тень Тибета Страница 35

– Нам, дорогая, надо поговорить с этим смелым солдатом.

Он взял Удачу под руку, и тот, поймав глазами Патрика, после его одобрительного кивка головой невольно подчинился. Когда они вышли из зала, недавний миссионер наклонился к уху женщины.

– На французском балу, Сюзан, у Вас уже кружилась бы голова от танцев, – заметил он ей насмешливо, перейдя на доверительный настрой беседы двух соплеменников, оказавшихся среди иностранцев, с которыми они вынуждены уживаться и вести себя в соответствии с их правилами.

– А здесь они будут пить, есть и обделывать свои дела, – в тон ему согласилась она, увлечённая переживанием волнения от только что полученных свежих впечатлений.

– И как вы, Сюзан, решились выйти замуж за англичанина? – шутливо высказался Патрик. Затем вздохнул с пониманием мужчины. – Впрочем, не отвечайте. Я знаю. Конечно же, из-за денег.

Она игриво ударила его веером по губам.

– Не дразните меня. Вы же прекрасно знаете, я была по девичьи влюблена в него, ради него бежала из монастыря. Ах, это было такое приключение!

Однако последнее замечание она произнесла тихо и так, словно подумала о другом.

– И у вас нет желания узнать про мои приключения в Тибете? – то ли деланно, то ли светски искренне обиделся Патрик. – Они были не без опасностей.

– Фи, фи, это подождёт. Расскажите-ка мне лучше об этом взрослом мальчике поподробнее. В нём есть что-то загадочное, вызывающее любопытство.

Пока она выслушивала рассказ Патрика, её муж провёл Удачу лестницей наверх, к своему кабинету. Он сам открыл толстую и резную тисовую дверь, переступил через порог и впустил молодого человека, как достойного его снисходительного внимания гостя в просторную деловую комнату. За ними безмолвно появился негритёнок в красном с золотыми вышивками камзоле, он внёс подсвечник с двумя ярко горящими свечами. Поставив бронзовый подсвечник на стол, негритёнок бесшумно вышел, и они остались вдвоём.

Тяжёлые багряно-бархатные занавеси были плотно задёрнуты, полностью скрывали окно. На массивном тёмном столе с изогнутыми ножками застыл на задних лапах золочёный лев с часами на брюхе. Напротив, у стены выделялся строгий застеклённый шкаф с книгами. Французский секретер и три мягких, изысканной работы стула с мягкими сафьяновыми подлокотниками довершали простое убранство помещения, в котором трудно было разговаривать о чём-то, кроме считающихся важными дел.

– Я слышал, храбрый воин хочет заполучить красавицу баядеру? – Полковник сам плотно закрыл дверь кабинета и достал из секретера бутылку крепкого напитка и два стакана из толстого голубого стекла. – Я понимаю эти чувства. Я тоже солдат. И могу помочь.

Удача не смог сдержать нервную дрожь, и это не укрылось от взора полковника.

– Но, – он доверительно понизил голос. – Услуга за услугу. Согласен ли и воин, помочь мне в небольшом предприятии?

8. Совет женщины

Он проснулся мгновенно, резко поднялся. Осмотрел кружева белой ночной сорочки, белые простыни на широкой и непривычно мягкой постели, вспомнил, где он, и успокоился. Солнце уже взошло, через деревянные жалюзи восточного окна оно расцвечивало спальню оранжевыми полосами. На лужайке между его спальным домиком и главным домом раздавались воинственные вскрики, и слышалось шуршание травы от торопливых пробежек. Он поднялся, надел тёмно-серые штаны, подаренные ему накануне французом, подвязался красным шёлковым кушаком. И босиком вышел наружу.

Сад нежился в утренней прохладе. В высокой кроне остролистого дерева, на гибких ветках устроились павлины, поглядывали вниз, будто пытаясь догадаться, что же там происходит. Патрик ловко работал длинной шпагой, легко перемещался по лужайке рядом с тенью кроны. Свободная рубаха у него липла к потной спине, и смуглое лицо в обрамлении слипшихся чёрных волос блестело от пота. Синие штаны и чёрные сапоги с отворотами, в которые были заправлены штанины, не мешали ему сражаться с несколькими растворёнными в воздухе противниками, на выпадах протыкать чучело в отмеченных белой глиной кружках. При виде молодого человека, который оказался невольным гостем в этом доме, он прекратил занятие, отёр рукавом пот с бровей и со лба, затем приветствовал его взмахом руки со шпагой, крепко сжатой в кожаной перчатке с широкими отворотами.

– Не хочешь ли попробовать оружие европейцев? – предложил он с плохо скрытым вызовом.

Не дожидаясь ответа, перехватил шпагу за клинок, с резкого замаха откинул рукоятью к нему. Удача вынужден был сделать шаг вперёд, чтобы поймать её за рукоять почти у земли. Она показалась ему лёгкой, очень удобной, но ненадёжной. Патрик отступил, взял прислонённую к стволу дерева вторую шпагу, и Удача понял, что испытание приготовлено заранее и будет серьёзным. Его противник изогнул клинок, пробуя его на прочность, остался доволен и подбоченился левым кулаком, холодно наблюдая, когда он даст знак готовности.

Показав несколько приёмов, француз предупредил о переходе в нападение и сразу заставил его отступать, уклоняться, отпрыгивать, подавляя волю, наказывая за каждый промах. Разрезы на рубашке, кровоточащие царапины от острия шпаги явно указывали, что учитель обращался с ним, как со щенком, впервые брошенным в реку и обречённым либо тонуть, либо барахтаться, но плыть. Удача отбивался и выжидал, по ходу изучая применяемые против него приёмы. Попытавшись выполнить один, который показался простым, он был тут же ранен в предплечье.

– Ещё раз! – требовательно воскликнул Патрик.

Удача повторил выпад, и в ответ, с треском распоротой ткани, полоса разрезанной до крови кожи пересекла ему грудь. Улыбка неприязненного удовлетворения на лице француза обострила до предела чувство опасности, подёрнула сознание Удачи волной расчётливого бешенства, раскрепостила подсознательное наитие. Француз выдал себя, он был его соперником. Упреждая новую опасность, Удача звонко отбил его шпагу, провернулся на пятке и боком ступни нанёс скользящий удар под горло. Его противник отлетел и упал на спину, стукнулся затылком об утоптанную землю. В хрипе обхватил грудь под горлом левой перчаткой, сделал попытку как-либо приподняться на локте и потерял сознание.

К обеду того же дня слуга индус впустил в дом приехавшую жену полковника и провёл её в светлую и просторную спальню. Несколько часов со времени неожиданного окончания урока фехтования Патрик волей-неволей предпочитал отлежаться в мягкой постели. Он был холодно молчалив, тогда как Удача стоял у окна, очень недовольный собой за происшедшее, за непростительную утрату самообладания.