Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 11 Страница 36

— Верно, дорогой хозяин, об этом дне говорили долго. Но если вы будете распевать так громко, то разбудите несколько большее количество слушателей, чем мне нужно для того, чтобы посоветоваться о своих делах.

— Прошу извинения, мой достойный гость, — сказал хозяин, — я забыл, где я. Когда мы, веселые старые рыцари втулки, вспоминаем какую-нибудь старинную песню, наше благоразумие сразу испаряется.

— Итак, хозяин, мой дед, как и некоторые другие корнуэллцы, был горячим приверженцем Йоркского дома и сторонником Симнела, принявшего титул графа Уорика, а все графство, которое впоследствии сочувствовало восстанию Перкина Уорбека, называло его герцогом Йоркским. Мой дед сражался под знаменами Симнела и был взят в плен в отчаянной схватке под Стоуком, где в боевых доспехах погибло большинство предводителей этой несчастливой армии. Добрый рыцарь, которому он сдался, сэр Роджер Робсарт, спас его от немедленной мести короля и отпустил без всякого выкупа. Но он не мог защитить его от других бедствий, возникших в результате его опрометчивости. Это были тяжелые штрафы, которые совершенно разорили его, — так Генрих стремился ослабить своих врагов. Добрый рыцарь делал все, что мог, для смягчения участи моего предка. Их дружба стала впоследствии такой тесной, что мой отец вырос как названый брат и ближайший друг нынешнего сэра Хью Робсарта, единственного сына сэра Роджера, унаследовавшего его честный, благородный и гостеприимный нрав, хотя он не может равняться с ним воинскими подвигами.

— Я слышал о добром сэре Хью Робсарте, — прервал его хозяин, — и даже довольно часто. Его охотник и верный слуга Уил Бэджер говаривал мне, бывало, о нем сотни раз в этом самом доме. Что, дескать, это рыцарь веселого нрава и любит гостеприимство и открытый для гостей стол, не так, как по нынешней моде, когда камзолы до того расшиты золотыми кружевами, что хватило бы целый год прокормить дюжину здоровых молодчиков и мясом и элем, да еще дать им захаживать раз в неделю в заведение для поддержки благосостояния трактирщиков.

— Если вам случалось видеться с Уилом Бэджером, хозяин, — сказал Тресилиан, — вы, конечно, достаточно наслушались о сэре Хью Робсарте. Я добавлю только, что гостеприимство, коим славитесь вы, нанесло изрядный ущерб его состоянию. Впрочем, это не так существенно, ибо у него только одна дочь, которой он должен его завещать. Здесь начинается и мое участие в этой истории. После смерти моего отца, вот уж несколько лет назад, добрый сэр Хью пожелал сделать меня своим постоянным сотоварищем. Было время, впрочем, когда я чувствовал, что неудержимая страсть доброго рыцаря к охоте отрывает меня от занятий наукой, где я мог рассчитывать на успех. Но вскоре я перестал жалеть о потере времени на эти сельские развлечения, к которым принуждали меня благодарность и наследственная дружба. Поразительная красота мисс Эми Робсарт, превращавшейся из ребенка в женщину, не могла не затронуть того, кто волею судьбы постоянно был рядом с нею. Короче говоря, хозяин, я полюбил ее, и ее отец знал об этом.

— И, без сомнения, преградил вам путь, — подхватил трактирщик. — Всегда уж так случается. Видимо, так произошло и у вас, судя по вашему тяжелому вздоху.

— Нет, хозяин, тут вышло иначе. Моя любовь встретила полное одобрение благородного сэра Хью Робсарта. Но вот его дочь отнеслась к ней с холодным равнодушием.

— Значит, она оказалась более опасным врагом из них двоих, — заметил трактирщик. — Боюсь, что ваша любовь была недостаточно пылкой.

— Эми относилась ко мне с уважением, — продолжал Тресилиан, — и оставляла мне надежду на то, что со временем оно может превратиться в более теплое чувство. Между нами, по настоянию ее отца, было даже заключено соглашение о браке, но, по ее убедительной просьбе, церемония была отложена на год. В течение этого времени в тех местах вдруг объявился Ричард Варни и, пользуясь какими-то своими отдаленными семейными связями с сэром Хью Робсартом, стал проводить много времени у него в доме и наконец чуть ли не совсем у него поселился.

— Это не могло предвещать ничего хорошего месту, избранному им в качестве своей резиденции, — сказал Гозлинг.

— Конечно нет, клянусь распятием! — воскликнул Тресилиан. — Вслед за его появлением возникли всякие недоразумения и неблагополучия, но так странно, что сейчас я затрудняюсь ясно представить себе их постепенное вторжение в семью, дотоле такую счастливую. Некоторое время Эми Робсарт принимала знаки внимания этого Варни с равнодушием, с каким обычно принимается простая галантность. Затем последовал период, когда она, казалось, относилась к нему с неодобрением и даже с отвращением. А затем между ними возникло какое-то весьма странное сближение. Варни отбросил всю эту манерность и галантность, с которой он вначале относился к ней, а Эми, в свою очередь, перестала выказывать ему плохо скрываемое отвращение. Между ними возникли отношения интимности и доверия, что мне уже совсем не нравилось. Я стал подозревать, что они тайно встречаются, ибо присутствие других их как-то стесняло. Многие подробности, которых я в то время не замечал (ибо полагал, что ее сердце столь же невинно, как и ее ангельский лик), теперь вспоминаются мне, и я мало-помалу убеждаюсь, что между ними был тайный сговор. Но что толковать о них — факты говорят сами за себя. Она бежала из отцовского дома, Варни исчез вместе с нею. А сегодня — сегодня я видел ее в качестве его любовницы, в доме его подлого прислужника Фостера. А сам Варни, закутанный в плащ, явился к ней через потайной вход в парк.

— Так вот в чем причина вашей ссоры! Мне думается, что следовало бы раньше удостовериться, что красотка действительно желала, да и заслуживала! вашего вмешательства,

— Хозяин, — возразил Тресилиан, — мой отец (а таковым я считаю для себя сэра Хью Робсарта) замкнулся в своем доме, снедаемый печалью, или, если он немного, оправился, тщетно пытается скачкой по полям и лесам заглушить в себе воспоминание о дочери, воспоминание, которое зловеще преследует его. Я не могу вынести мысли о том, что он будет жить в тоске и печали, а Эми — в позоре. Я решился отыскать ее, в надежде, что мне удастся убедить ее вернуться домой. Я нашел ее, и, увенчается моя попытка успехом или нет, я твердо решил отплыть с морской экспедицией в Виргинию.

— Не будьте столь опрометчивы, дорогой сэр, — посоветовал ему Джайлс Гозлинг, — и не впадайте в отчаяние из-за того, что баба — я скажу коротко — всегда баба и меняет своих любовников, как моток лент, когда ей только ни взбредет в голову. Но прежде чем мы займемся дальнейшим исследованием этого вопроса, позвольте спросить: какие подозрения привели вас именно сюда, к нынешнему местопребыванию этой дамы, или, скорее, к месту ее заточения?