Виктор Поротников - Кровавое Крещение «огнем и мечом» Страница 36

Владимир обратил внимание, что русичи, живущие на Подоле, косо поглядывают на иудеев, которые хоть и никому не мешают, но уже ведут себя на новом месте как хозяева. Чужаки-иудеи владели многими секретами ювелирного, кузнечного и строительного мастерства. К ним постоянно шли с заказами люди с достатком. Русские ремесленники, теряя клиентов, злились на иудеев. К тому же большинство киевлян, живущих на Подоле, являлись язычниками и смотрели с недоверием как на христиан, так и на иудеев.

Выехав со своей конной свитой на берег реки Почайны, где далеко протянулись бревенчатые причалы для торговых судов, Владимир захотел рассмотреть вблизи чужеземные купеческие корабли. Несмотря на раннее утро, у пирсов было полно людей, здесь вовсю шла работа. С одних кораблей носильщики перетаскивали на берег тюки с товаром, рядом шла погрузка товара на суда, готовые выйти в путь. Неподалеку на верфи визжали пилы и стучали топоры, оттуда далеко разносился острый запах дегтя и сосновой смолы.

Неожиданно Владимир остановил коня. Он увидел, как из большой крутобокой лодьи с высоко загнутым носом на деревянную пристань поднялась молодая женщина изумительной красоты. Длинное шелковое платье, расцвеченное узорами, как перья павлина, струилось тонкими складками по ее прекрасной фигуре, ниспадая до пят. Голова красавицы была покрыта тонким покрывалом, скрепленным на лбу блестящей диадемой. Из-под покрывала ниспадали две толстые темные косы.

Владимир сразу узнал гречанку Юлию. Его брови сдвинулись на переносье, а сердце вдруг ревниво заныло в груди при виде того, что гречанке помогает выйти из лодьи статный юноша лет двадцати в белом византийском плаще. Длинные вьющиеся волосы юноши разметал свежий ветер, поэтому Владимир не смог разглядеть черты его лица.

Судя по тому, как охотно Юлия опирается на сильную руку этого юноши, как она улыбается ему, можно было понять, что между ними существует не просто дружеская связь. Ловко вскочив на пирс, юноша накинул гречанке на плечи шерстяную мантию голубого цвета с желтыми волнистыми узорами. Тут же на пристани Юлию и ее молодого спутника поджидали трое слуг из свиты гречанки. Этих людей приставил к Юлии Владимир в пору, когда он был очень близок с нею. Владимир оберегал Юлию, страшась ревности Рогнеды или Торы. Эти телохранители остались при Юлии и после вынужденного расставания с ней Владимира.

«С кем это Юлия катается по утрам на лодке?» — подумал Владимир, провожая гречанку взглядом, пока она не затерялась в толпе.

В этот же день Владимир пришел в гости к Юлии. Он сказал ей, что желает осведомиться об ее самочувствии и о здоровье маленького Святополка.

— Мой сын здоров, и я тоже, — рассмеялась Юлия, сверкнув своими ослепительно белыми зубами. — Благодарю за заботу, княже.

Их беседа никак не клеилась, поскольку Юлия намеренно дерзила Владимиру, мстя ему таким образом за то, что он позабыл о ней так надолго. Глядя на Юлию, на совершенные черты ее лица, на ее большие с поволокой глаза, на тонкие темные вьющиеся пряди у нее на лбу, Владимир чувствовал, как сильно его тянет к этой женщине, ласки которой он не мог позабыть ни в объятиях Аловы, ни на ложе с Аделью.

Не обращая внимания на язвительные насмешки Юлии, Владимир заявил ей, что намерен возобновить их отношения.

— Пусть Адель по-прежнему живет в моих хоромах, — сказал Владимир, — а я нынче же переберусь в твой терем, моя богиня.

— Нет уж, князь, — решительно возразила Юлия, — пусть все остается как есть. Милуйся и дальше со своей немкой! Мои чувства к тебе умерли, чтобы их возродить, потребуется время. И еще, княже, потребуются дары от тебя.

— Будь по-твоему, лада моя, — покорно произнес Владимир, понимая, что с капризной Юлией иначе нельзя. — Я вымолю твое прощение, чего бы мне это ни стоило!

Красивое лицо Юлии вспыхнуло радостью, но она сдержала свой бурный внутренний порыв, прикрыв свои колдовские очи длинными изогнутыми ресницами и слегка прикусив нижнюю губу. Юлия была рада тому, что у нее теперь будет возможность помучить Владимира, к которому она относилась в душе как к избалованному ребенку благодаря возрастной разнице между ними. Юлия была старше Владимира на целых одиннадцать лет.

Владимир очень скоро выяснил, что красивый юноша, с которым Юлия встречается чуть ли не каждый день, является сыном греческого купца Ерофея, который вот уже несколько лет безвыездно проживает в Киеве. Сына Ерофея звали Эрастом. Он помогал отцу в торговых делах. Ерофей был очень богатым купцом, поэтому его дом стоял не на Подоле, а на Горе рядом с теремами имовитых киевских бояр.

Ерофей торговал различными украшениями, благовониями и шелковыми тканями, поэтому падкая на роскошь Юлия частенько наведывалась в лавку Ерофея на рыночной площади. Частым гостем в тереме Юлии был и Эраст, который приносил ей на показ образцы новых тканей и золотые украшения, доставленные его отцу из Царьграда или перекупленные им у арабских купцов.

Владимир чувствовал, что Юлия неспроста флиртует с Эрастом, она явно вознамерилась сделать его своим любовником, если уже не сделала. Во всяком случае, соглядатаи доносили Владимиру, что Юлия, не таясь, целуется с Эрастом при встречах и прощаниях с ним. Правда, те же соглядатаи сообщали Владимиру, что Эраст покуда ни разу не оставался на ночь в тереме Юлии.

«Значит, эти голубки милуются где-то днем, — терзался ревностью Владимир, — они ведь не зря гуляют за городом, катаются в лодке на Почайне-реке. Нет, не зря!»

Владимир прекрасно понимал, что Юлия хитра и ему не удастся застигнуть ее в постели с Эрастом. А поцелуи, которыми Юлия обменивается с Эрастом, ничего не доказывают, поскольку на Руси целуются между собой не только родственники, но буквально все подряд. У славян не считаются предосудительными лобзания между мужчинами на застолье, при заключении сделки, при священных клятвах, при встречах после долгой разлуки и при прощании на долгий срок. Свободные женщины у славян также вольны в выражении своей симпатии или в подтверждение дружбы награждать поцелуями других женщин и мужчин, не связанных с ними родством.

Тогда Владимир, измученный приступами ревности, задумал уничтожить саму причину своих сердечных терзаний, а именно — купеческого сына Эраста.

Каждый год в конце сентября, с наступлением осеннего равноденствия, восточные славяне празднуют великий праздник — Радогощь. По поверьям славян, в эту пору года Солнце-муж Даждьбог становится мудрым Солнцем-стариком Световитом. Уже не так высок в небе Дед-Световит, не греют его лучи землю, но многое он повидал на белом свете, поэтому славяне и оказывают особый почет «небесному старику». Пройдет еще немного времени, и уйдет Световит навсегда за тридевять земель, чтобы возродиться вновь.