Елена Невейкина - Наследница Страница 36

Пробыв на чердаке ещё немного, Элен решила, что пора спускаться, чтобы кто-нибудь ненароком не обнаружил, где она пропадает. Тогда скобу починят и всё — прощай, чердак! А ей хотелось осмотреть здесь всё подробно, поэтому рисковать не стоило.

За неделю Элен изучила чердак и вещи, находящиеся там, вдоль и поперёк. Теперь ей известны были все тайны этого волшебного помещения. Сначала она решила, что никогда и никому не расскажет о своих открытиях, её распирала гордость: вот, никто не догадался забраться сюда, кроме неё! («Никто» — это, конечно, был Гжесь). Но постепенно в ней росла потребность поделиться своими сокровищами, принять заслуженное восхищение. Нужно посвятить во всё Гжеся. Он должен это увидеть!

Вскоре после Рождества Элен исполнила своё намерение и повела Гжеся на чердак. Гжесь жил в этом доме столько, сколько себя помнил, но на чердак ещё ни разу не забирался. Ему это просто в голову не приходило. А здесь было здорово! Огромное пространство, только условно разделённое на сектора балками и какими-то распорками, было прекрасно своей неизведанностью. Здесь всюду чудились тайны. Полумрак, стоявший тут даже днём, не давал разглядеть подробности и, казалось, скрывал неведомые опасности. Элен со свечой в руке держалась уверенно, по-хозяйски. Она сразу пошла вперёд, напомнив приятелю, чтобы ступал как можно тише. Мальчик то и дело останавливался, чтобы разглядеть очередную вещь, заинтересовавшую его. А тут было, на что посмотреть! Неработающие напольные часы возвышались, как башня, над кофейным столиком с отломанной ножкой; целой грудой были свалены разного размера ящики, о назначении которых можно было гадать долго; переброшенная через балку висела какая-то одежда, напоминающая старинный тёплый плащ. Вот в углу, за очередной балкой, что-то блеснуло. Гжесь шагнул туда и увидел валяющиеся рыцарские доспехи, потемневшие, но от этого ставшие ещё интереснее. Он хотел поднять их, посмотреть, все ли детали на месте, но Элен зашипела на него:

— Потом! Это всё посмотришь потом! Пойдём, я покажу тебе самое главное!

Гжесь, всё ещё с тоской оглядываясь в сторону покинутых доспехов, двинулся за ней. Они прошли мимо свёрнутых в трубочки и уложенных в ящики пергаментов, мимо небольшого шкафчика без дверец, на полках которого виднелась посуда, мимо остова большой люстры и, наконец, приблизились к конечному пункту своего путешествия. Элен поставила свечу на выступающую часть не то балки, не то ещё какой-то конструкции и открыла стоявший на полу сундучок. Когда Гжесь заглянул в него, то сначала ничего не понял. А потом, разглядев расколотый приклад с изящной резьбой на поверхности, понял, что здесь хранятся детали оружия — пищалей, пистолетов, мушкетов и т. д. После этого он смог выговорить только: «О-о-ох…» и опустился на колени перед сундучком, чтобы получше ознакомиться с его содержимым. Он давно уже мечтал о собственном пистолете, но пока что отец разрешал ему только пострелять из своего, да и то иногда. Хотя охотничье ружьё у него было. Гжесь начал перебирать, вынимать, разглядывать все эти блестящие и матовые, большие и совсем крохотные, металлические и деревянные кусочки настоящего боевого оружия. Элен была совершенно счастлива, видя, что её товарищ полностью очарован находкой. Это было так же приятно, как самой найти что-то новое и интересное.

— Как ты думаешь, из всего этого можно собрать хоть один настоящий пистолет или ружьё? — спросила она.

— Н-не знаю… — разглядывая какую-то фигурную медную штучку, ответил Гжесь. — Здесь всё разное. В смысле — от разного оружия. Но можно попробовать.

— И из него можно будет стрелять?

— Ну, да, наверное… Если сумею собрать.

С этого дня чердак ненадолго стал для них постоянным местом встречи. Он открывал им всё новые свои тайны, но ничего интереснее, чем «оружейный сундучок» они для себя не нашли. Сложнее всего было пробраться туда так, чтобы никто не знал. Гжесь отобрал некоторые детали и перенёс их к себе в комнату, так что на чердак Элен теперь лазила одна и редко, а вскоре и вовсе перестала. Сейчас её больше интересовали успехи Гжеся, который у себя в комнате из натасканных с чердака деталей пытался соорудить что-нибудь более или менее похожее на пистолет. Он был весь поглощён этим занятием, так что на некоторое время Элен осталась в одиночестве. От скуки она придумывала себе всё новые занятия. Вдруг ей показалось, что очень интересно посмотреть, как готовят здесь еду, чем отличается этот процесс от того, что она видела в таборе, и в чём принимала непосредственное участие. Долго думать над решением она не любила, поэтому быстренько бросилась осваивать кухню. Но кухня — не чердак. Прежде всего, здесь постоянно присутствовали люди, и уже невозможно было надеяться пройти незаметно, да и сама цель подразумевала общение с мастерами готовки. Нужно было придумать какую-то весомую причину, которая смогла бы убедить всех, что ей просто необходимо уметь готовить. Пани Мария пришла в ужас! Молодая панна — на кухне! Это немыслимо! Так же нельзя! Ей там не место. Она так и сказала пану Яношу, вложив в свой монолог столько ахов и слёз, что можно было подумать, Элен, самое меньшее, связалась с сомнительными людьми и проводит в их обществе дни напролёт, занимаясь какими-то нехорошими делами. Пан Янош, в последнее время не слышавший ни о каких новых возмутительных поступках воспитанницы, в глубине души опасался, что такое затишье добром не кончится. И когда к нему в кабинет вошла пани Мария с трагическим выражением лица, он внутренне сжался: вот оно, сейчас выяснится в очередной раз что-нибудь скандальное. Поэтому, услышав, что на сей раз Элен всего-навсего решила познать тайны кухни, облегчённо вздохнул. Это всё же было хотя бы женским делом — интересоваться приготовлением блюд. Вслух он сказал:

— Что ж вы так переживаете? Ну, ходит девчонка на кухню, смотрит, как там жарят и варят — и что? По крайней мере, это лучше, чем лазить по деревьям. Да и пригодиться может в жизни. Станет хозяйкой дома, так уж не даст обмануть себя пройдохе-повару, всегда будет знать что, сколько, зачем и куда кладут, и к чему какие ошибки повара приводят. Так что оставьте её в покое, пусть развлекается, пока ей самой не наскучит.

Пани Мария была возмущена таким легкомысленным отношением к очередной причуде Элен. Она долго ещё по привычке обсуждала ситуацию сама с собой в своей комнате, время от времени приговаривая: «Нет, так нельзя. Я бы своей дочери никогда не разрешила этого!» Но дочери у неё не было, равно как и сына, а ветки орешника в изголовье кровати так и не прояснили ситуацию с женихом. Ну, не снился ей никто, хоть плачь! Так что можно только предполагать, как бы жилось её детям…