Дон Колдсмит - Путь конкистадора Страница 37

— Где моя жена? — зло закричал он. — Что случилось?

— Все хорошо, Снимающий Голову. Ей пришло время рожать.

Почему-то это объяснение не пришло в числе множества других в голову переволновавшегося мужа. Он воображал, что жена больна, ранена, утонула, сгорела, похищена, но только не то, что она рожает. Раздражение испанца несколько утихло, его сменило беспокойство. Гарсия отдернул шкуру и шагнул через дверной проем в сумрак жилища.

Высокий Тростник лежала на постели, ее торчащий живот был хорошо виден. Большая Нога стояла на коленях рядом с ней. Гарсия прошел через типи и опустился на колени рядом с постелью, взяв жену за руку. Она улыбнулась ему, ее большие темные глаза смотрели в лицо Снимающему Голову с тем самым обожанием, которое вечно заставляло его ощущать себя величайшим человеком на земле.

— Ты дома, муж мой. Поход был успешным?

— Да, да, — пробормотал он рассеянно. — А как ты?

— Время пришло. — Выражение ее лица почти не изменилось с началом следующей схватки. Она сильнее сжала руку мужа, но темные глаза продолжали смотреть на него. Когда он привык к полумраку жилища, то увидел у нее над верхней губой бисеринки пота. Ничего больше. Схватка прошла, и Высокий Тростник продолжила будничным тоном: — Я рожу нам прекрасного ребенка. Вы привели много лошадей?

Он просто кивнул, но она поняла, что он доволен результатами похода.

— Теперь выйди, Снимающий Голову, — прервала их Большая Нога. — Это — женское дело.

Молодой человек колебался, и теща успокаивающе похлопала его по плечу:

— Все будет хорошо. Женщины в нашей семье всегда рожали легко. Высокий Тростник отлично сложена для этого. А теперь, — она легонько подтолкнула его, — выйди и поговори с мужчинами.

Гарсия еще раз сжал руку жены и нежно погладил ее плечо. Затем вышел наружу, щурясь от яркого солнца. Шум и пыль от табуна долетали с луга за поселением. Иногда в теплом летнем воздухе слышались взволнованные крики.

— Иди присядь, Снимающий Голову, — позвал Койот.

Плетеные спинки были вынесены в тень за жилищем. Гарсия обошел типи и опустился рядом с тестем. Он был как будто оторван от реальности и ничего не чувствовал. Попытки Койота вести беседу сначала раздражали Гарсию, но вскоре мужчины уже с воодушевлением обсуждали подробности успешной вылазки. Хуан пересказал все, что произошло, особенно отметив Серую Цаплю, прикрывавшего их. Койот захихикал, когда услышал про кастрацию жеребца, и принялся расспрашивать, какие традиции бытуют у народа Снимающего Голову.

Несмотря на отвлекающую беседу, время тянулось медленно. Один раз Большая Нога вышла из типи, и Гарсия вскочил. Она сделала знак, чтобы он сел обратно, и велела одному из детей принести воды. Потом снова исчезла, и время опять медленно потянулось. Факел Солнечного Мальчика был уже низко, когда это произошло.

Даже после бесконечного ожидания Гарсия оказался не готов услышать слабый, задыхающийся крик, донесшийся из глубины жилища. За ним последовал сырой кашель и затем пронзительный вопль. Почти рев, как позже утверждал Койот. Оба мужчины тут же оказались у входа. Прошло немного времени, Большая Нога подняла шкуру, закрывающую дверной проем, и поманила их внутрь.

Высокий Тростник лежала, держа на руках завернутого в мех младенца. Ее еще недавно округлый живот снова стал плоским. Гарсия по-прежнему находился в оцепенении, ощущая беспомощность и смущение. Высокий Тростник подняла краешек шкуры, и большие темные глаза младенца заморгали от света заходящего солнца.

— У тебя сын, Снимающий Голову, — сказала она с гордостью.

Женщина казалась уставшей, но счастливой и несколько напряженной.

«Слишком напряженной», — подумал Гарсия.

Он повернулся к Большой Ноге и посмотрел ей в лицо, которое было отмечено легким налетом грусти, сожаления и беспокойства. Наверное, что-то не так с ребенком.

— Что такое? Молчание.

— В чем дело?

Только печальные, сожалеющие взгляды обеих женщин.

Гарсия посмотрел на жену, та отвернулась, слезы катились из-под ее длинных ресниц.

«Она считает, что подвела меня», — решил Гарсия.

Подобный поворот событий был совершенно неожиданным. Испанец волновался весь период беременности, но его беспокойство было только о жене. Он ни разу не подумал, что ребенок может родиться с какими-нибудь отклонениями. Он знал, что такое случается, но по молодости и неопытности считал, что с ним такого произойти не может. А теперь оказалось, что несчастье случилось с ним и Высоким Тростником.

Гарсия понятия не имел, насколько серьезными могут быть дефекты. Ребенок был полностью завернут в мягкие меха, он видел только лицо. Блестящие глаза и пухлые щечки казались вполне здоровыми. Личико с четкими чертами, симпатичное. Должно быть, что-то не в порядке с руками или ногами. Может, сухая ножка.

Гарсия печально думал, какое разочарование должна испытывать жена. Какое горе для живой и проворной женщины растить ребенка-калеку. Гарсия обязан выяснить, насколько все плохо. Со слезами на глазах он обернулся к Большой Ноге.

— Ты должна ответить мне, мать, — пробормотал он, перед глазами все плыло от смятения. — Что не так с ребенком?

Большая Нога печально смотрела на него, слезы текли по ее щекам.

— Ничего, Снимающий Голову, — заговорила она. — Просто мы с Высоким Тростником опечалены. Мы надеялись, что сын Снимающего Голову родится с шерстью на лице, как у его отца.

Облегчение было подобно погружению в прохладную воду. Гарсия опустился на пол и захохотал.

— Так в этом все дело? В том, что у него на лице нет шерсти? — Он снова залился смехом.

Больше никто не смеялся, не считая нервно хихикающего Койота. Они явно не понимали и начали раздражаться. Гарсия замолк, переводя дух.

— Это произойдет гораздо позже, мать, — пояснил он.

Остальные озадаченно глядели на него. Гарсия потянулся, развернул шкуру, в которую был завернут ребенок, показывая всем хорошо сложенное маленькое тельце.

— Видите? У него между ног тоже нет шерсти! Она вырастет позже!

Понимание отразилось на лицах остальных, послышался смех. Слезы радости текли по их лицам, когда они смотрели друг на друга. Шум из типи услышали снаружи, кто-то спросил, все ли в порядке в жилище Снимающего Голову. Койот вышел на улицу.

— У Снимающего Голову родился сын! — громко объявил он.

Дети помчались разносить новость, и через несколько минут весь клан знал о радостном событии. Койот снова вернулся в шатер взглянуть на внука. Высокий Тростник приложила младенца к груди, и тот отреагировал должным образом.

— Я буду звать его Много Лошадей, — с гордостью произнесла она, — в честь похода его отца на Крушителей Черепов.