Михаил Голденков - Схватка Страница 37

Алексей Михайлович и вправду по московскому обычаю желал ошеломить шведского посла, купить его царским приемом, уговорить… В 1658 году после провала шведской кампании и гибели в общей сложности более 24 ООО московит-ских ратников царь подписал рукой Хованского Валиесарское перемирие, признавая свое поражение и обещая уйти с захваченных земель Лифляндии и Эстляндии. Но Дерпт и Ма-риенбург было оговорено пока временно оставить за царем.

Кардисский мир заставлял царя уйти и оттуда. Упорная попытка заполучить Инфлянты через переговоры с комиссией Речи Посполитой также закончилась провалом. Теперь царь пригласил послов Швеции, чтобы через это скандинавское королевство получить Дерпт с Мариенбургом за большие деньги, ну, а если послы также будут упираться, то получить сии города за очень большие деньги плюс передача Швеции задвинского города Дюнабурга, что все еще удерживали московиты.

Как знатока славянских и околославянских душ, король, а точнее регенты десятилетнего короля Карла XI послали договариваться по поводу Лифляндии генерал-губернатора этой шведской страны Магнуса Де ла Гарды. Секретный циркуляр юного Карла XI состоял в том, что при выплате царем контрибуции в миллион талеров, можно будет говорить о совместном управление в Дерпте.

— Ваше величество, — пытался отговорить от этой глупости королеву-мать Ядвигу Элеонору Де ла Гарды, — это есть настолько же реально, как и усадить за один стол изведать свиной пудинг лютеранина и магометянина. Как предложить иудею и католику совместно почитать Христа. У Московии свои законы, у нас другие. У них все подчиняются только указам царя, почитая его как помазаника Бога, у нас всем управляет конституция и закон, кои не нарушает, то есть раньше не нарушал, даже король. Как все это совместить?

Малолетний король, присутствоваший при разговоре, бросив взгляд на мать, которая ему согласно кивнула, сказал с пафосом:

— Мы не согласны.

Регенты и сама Ядвига Элеонора, пусть и соглашались с доводами Де ла Гарды, циркуляр все же решили не отменять. «Вот же чертенок! — думал в сердцах Де ла Гарды про Карла. — Яблоко от яблони…»

Когда в феврале 1660 года Карл X Густав после неожиданной свалившей его болезни ушел в мир иной, Де ла Г арды, как бы не соболезновал своему королю, тем не менее, облегченно вздохнул. Не в меру энергичный и воинственный Карл Густав начинал уже разорять Швецию своими бесплодными военными кампаниями то против Польши, то против Московии, то против Дании, то против датской союзницы Голландии. Дания дважды подвергалась атакам Карла Густава, а смерть 13 февраля шведского короля уберегла датчан от очередного похода. Трон унаследовал юный Карл XI, единственный сын почившего короля. Однако несмотря на регентов, кои, впрочем, совершенно не занимались образованием Карла, августейший мальчонка унаследовал и кипучую энергию отца, залезая явно не в свои мальчишеские дела, играя в короля Швеции не только в своих комнатах и на игровых площадках, но и перед государственными лицами. Такое губернатору Ливонии явно не нравилось. И вот Де ла Гарды в Москве.

Алексей Михайлович, закатывая роскошный прием, не просто хотел уговорить шведа по поводу совместного владения Дерптом или Мариенбургом, но и найти, возможно, союзника в борьбе с Речью Посполитой, что, впрочем, многие даже в свите царя считали провальной идеей.

— Государь! Кушанье подано!

Де ла Гарды подозрительно покосился на пироги с грибами и грибной благоухающий суп. В Швеции грибы по большей части ели колдуны да сохранившиеся, возможно, со времен викингов берсеркеры. «Уж не задурить мне голову хотят?» — думал не ждущий ничего искреннего от царя граф, усмехаясь в усы.

Впрочем, далеко не одними грибами был богат царский стол. Первым блюдом подали жареных лебедей. Разносчики, уже поменяв белые рубахи на красные, несли кубки с мальвазией и другими греческими винами. Сидящий рядом с Де ла Гарды царь то и дело посылал со своего стола полные вина серебряные кубки в знак особой милости кому-то из гостей. Таких было более сотни. Сейчас государь вновь отослал кубок в адрес какого-то князя Василия, рыжего бородача. Разносчик подносил Василию кубок, говорил:

— Василий-ста! Великий государь жалует тебя чашею.

Тот, приняв ее, выпивал стоя и кланялся, а подносивший кубок возвращался и докладывал:

— Василий-ста выпил чашу, челом бьет.

Де ла Гарды хотел было спросить по какому случаю так много гостей, но царь опередил его, удивив при этом немало:

— Сегодня я избранных пригласил. Народу потому немного!

— А не много ли явств, Ваше величество? — вежливо укорял за расточительство царя генерал-губернатор Ливонии. Подобного граф никогда не видал ни в Стокгольме, ни в Виль-не, ни в других городах.

— Да сожрут все! — смеялся захмелевший царь.

Де ла Гарды с любопытством изучал местные обычаи. Он обратил внимание, что менее знатных именовали со странным окончанием — су (Феодор-су, Иван-су), когда к более знатным именам прикрепляли окончание — ста (Дмитрий-ста, Василий-ста). В русской Литве Де ла Гарды подобного абсолютно не слышал. Это скорее напомнило ему говор финнов Суоми.

— Скажите, Ваше величество, — спросил по-немецки наклонившись к царю Де ла Гарды, — а сколько же у вас поваров?

Стоящий рядом толмач, ведающий немецкий и русский, тут же перевел.

— А шут их ведает! — махнул рукой царь и, повернувшись к какому-то очередному бородачу, спросил:

— Федька, а сколько у нас поваров?

— Так только платных поваров и приспешников у нас в Кремле два десятка, — почему-то испуганно отвечал Федька, который, как показалось Де ла Гарды, по возрасту годился царю в отцы, — еще состоят пять хлебников, квасовары, старцы, надзирающие за кухней, поварята, а также несочтенное количество кухонных рабочих из холопов. Трудно подсчитать сразу, светлый царь. Не гневайся.

— А вот гневаюсь! — улыбнулся Алексей Михайлович, бросив искоса взгляд на шведского графа, и отхлебнул вина из золотого кубка. — Я вот рыло щас, Федор, тебе начищу!

И царь шутливо приложил кулак к толстой щеке Федьки. Тот побелел и заулыбался, видимо, не зная, шутит ли царь или же сейчас в присутствие посла в самом деле заедет в рыло.

Расфуфыренные крайчий, чашник и чарошник стояли у столов, зорко наблюдая за своевременным подаванием кушанья и напитков. Музыканты в углу наяривали скоморошскую какафонию, призванную, наверное, веселить шведов. Шесть шведских офицеров, сидящих по правую руку от своего командира, вопреки внешне хладнокровному Де ла Гарды, наоборот, выказывали то бурное удивление, то бурный восторг, но не музыкой, а блюдами, их обилием и разнообразием. Кажется, что шведы оказались в легендарных чертогах бога Одина, где пируют асы древних викингов вместе с душами павших в бою храбрых воинов.