Роберт Говард - Знак Огня Страница 38

Со стороны парадного двора послышались звуки работы топоров, пил и молотков. Что именно делали там осаждающие — из башни видно не было. Ситуацию прояснил Конашевский, прокричав:

— Слышишь? Эй ты, американская свинья, тебе ясно, что там происходит? Я думаю, тебе известно из курса древней истории, как в былые века штурмовали крепостные ворота. Так вот, мои люди сейчас срочно строят подвесной таран на колесах, прикрытый защищающим от пуль навесом и щитом. Построить такую штуку, способную защитить полсотни человек, требует некоторого времени. Но это и есть все то время, что у тебя осталось. Ты меня понял, Гордон? Как только рассветет, мы подкатим нашу тележку к башне и вышибем дверь. Остальное, как я полагаю, тебе и так ясно. Тебе конец, жалкий американский койот!

— И тебе тоже! — выпалил в ответ Гордон. — Тебе не удастся штурмовать башню, не высунувшись из укрытия. Вот только покажись мне на секунду — и я вышибу тебе мозги, русский волкодав!

Ответом казака был смех, впрочем — довольно напряженный и нервный: как-никак меткость Гордона была хорошо известна Ивану, и угрозы американца вовсе не были пустыми словами. Этот обмен любезностями явно отбил у обеих сторон охоту к дальнейшим переговорам. Исмаилиты по-прежнему вели огонь по бойницам и двери башни, не столько надеясь попасть в кого-либо из защитников, сколько явно вознамерившись задавить в зародыше любую мысль о попытке выбраться из башни. Гордон, разумеется, обдумал и эту возможность. Перестрелять фонари в саду — дело пяти минут, и если потом попробовать рискнуть прорваться к стене сада… Нет, нет и еще раз нет. Слишком много вооруженных людей держало под обстрелом дверь башни и весь сад. При такой плотности огня любая попытка прорыва была равносильна самоубийству. Итак, приходилось признать, что крепость стала ловушкой.

Гордон честно признался себе, что на сей раз он попал в западню, из которой собственными силами ему ни за что не выбраться. Если гильзаи не появятся у стен Шализара в обозримом будущем, то ему и его товарищам жить оставалось, прямо скажем, недолго. Гордон вздрогнул, представив себе Юсуфа ибн Сулеймана, напрасно ждущего день за днем в дворцовых подземельях, пока голод не заставит его подняться и сдаться врагу или же — открыть дверь и попытаться уйти с плато по каменному лабиринту. Только сейчас Гордон вспомнил, что не успел рассказать курду, по какому маршруту следует идти к спасительному пролому в стене пещеры.

Топоры и молотки без устали стучали в соседнем с садом дворе, скрытом от взгляда осажденных дворцовым флигелем. Даже если гильзаи придут на рассвете, помощь может оказаться запоздалой. Конечно, чтобы протащить в сад большую телегу-навес, исмаилитам потребуется снести и разобрать завал изрядной части стены. Делать эту работы под огнем из башни будет небезопасно, но даже если осажденным удастся затянуть окончание этой работы, в общем и целом на нее не уйдет много времени.

Курды, впрочем, не разделяли мрачных мыслей своего предводителя. С их точки зрения, все шло замечательно. Во-первых, и это самое главное, им удалось избежать позорной смерти пленников, а значит — путь в рай они себе уже расчистили. Оставалось немногое — погибнуть, как гибнут герои, как подобает погибать настоящим воинам. А для этого у них были все возможности. Они уже устроили хорошую кровавую баню противнику, у них был командир, которому они не только всецело доверяли, но и преклонялись перед ним почти как перед божеством. Была у них отличная боевая позиция, хорошее оружие и груда боеприпасов. Ну что еще может желать гордый воин с суровых гор Курдистана? Курды залихватски палили во все, что двигалось в поле их зрения, и не думали о будущем, предпочитая, чтобы оно подумало о себе самом, а заодно — и об их судьбах. Так несколько часов продолжался этот странный бой, где звукам винтовочных выстрелов вторила дробь строительных инструментов.

Раненый умер незадолго до рассвета — в тот час, когда посветлевшее небо заставило чуть побледнеть садовые светильники. Накрыв мертвого покрывалом с одного из диванов, Гордон внимательно оглядел свой маленький отряд. Трое оставшихся в живых курдов прильнули к бойницам и более всего походили сейчас на принявших человеческий облик призраков мести и смерти, спустившихся на землю в эти предрассветные сумерки. Азиза, измученная страхом и усталостью, спала на полу, подложив под голову по-детски мягкую круглую руку.

Стук молотков прекратился, и в наступившей тишине Гордон услышал скрипение больших деревянных колес. Он понял, что передвижной навес с тараном уже построен и направляется к башне, скрытый пока что углом дворца. Кое-где в сумерках можно было разглядеть людей, перебежками подбирающихся поближе к садовой стене или занимающих удобные позиции для обстрела на крышах и окнах. Противник явно готовился к штурму. Гордон с надеждой всматривался вдаль — стараясь разглядеть, что происходит на северной стороне плато, за чертой города. Среди валунов у верхней площадки гигантской лестницы не было видно ни одного человека. Видимо, новых стражников ничему не научил горький опыт Юсуфа ибн Сулеймана и его отряда. Похоже, что, не желая упускать случая поучаствовать в столь азартной погоне и осаде, Стражи Ступеней поддались азарту и покинули пост. Ни один правитель на Востоке никогда не мог добиться строгого, точного и беспрекословного выполнения подчиненными приказов командира. Никакие, даже самые жестокие, меры не могли довести армейскую дисциплину до подобающего нормальной западной армии уровня. Впрочем, вскоре Гордон увидел группу людей — дюжины полторы солдат, — спешным шагом направлявшихся к краю обрыва. Значит, Иван Конашевский приказал им срочно занять оборону на верхней площадке лестницы; о судьбе, уготованной казаком тем, кто покинул пост, можно было только догадываться.

Гордон окликнул курдов, мигом повернувших к нему свои грязные, бородатые лица. Сам он выглядел не хуже: голый по пояс, весь в запекшейся крови и пыли, в пятнах пороховой гари и со свежими шрамами на теле, ни дать ни взять — предводитель воинственного дикого племени.

— Гильзаи не пришли, — объявил он курдам. — Может быть, они совсем не придут, может быть — лишь немного задерживаются. Нам это, в общем-то, уже безразлично. Вот-вот Конашевский пошлет своих головорезов на штурм под прикрытием большого деревянного навеса. Дверь они вышибут тараном — это не займет у них и нескольких минут. А потом… потом мы успеем убить нескольких нападающих на лестнице, прежде чем умереть.

— На все воля Аллаха! — кивнули курды, явно выражая спокойную готовность принять судьбу такой, какой она им явится. — По крайней мере, умрем мы в бою и наверняка еще унесем с собой на тот свет немало душ своих противников.