Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 Страница 38

— Истинные друзья, даже родные по крови, как я вижу! — сказал Топете, заметив на своем сюртуке крупные капли крови, в которой он запачкался, обнимая Серрано. — Вы ранены, мой юный друг?

— Он этого даже не заметил, — сказал Прим, — право, Франциско, ты совсем такой же, как я! Во время сражения я менее всего думаю о себе.

Серрано теперь только увидел, что пуля прошла сквозь его одежду и причинила ему ту резкую боль, которую он почувствовал, но не обратил внимания. Прим расстегнул ему простреленный сюртук. Оказалось, что пуля попала в большой топаз в золотой оправе, который он получил от королевы; камень разорвало с такой силой, что некоторые осколки врезались ему в грудь, но пуля уже потеряла свою мощь.

— Это перст Провидения, — серьезно сказал Олоцага, — поскорее осмотрим и прочистим рану!

Серрано изумился: амулет королевы спас ему жизнь. Если бы он не висел у него на груди, и пуля ударила бы в его грудь, он, быть может, теперь уже испустил дух.

— Странный случай, — пробормотал он, пока Прим мягкой, искусной рукой вынимал осколки и промывал рану водой, поспешно принесенной ему.

Прим и Топете, поручив негру караулить пленных, спустились в деревню, чтобы достать лошадей для возвращения в Мадрид. Долее оставаться здесь они не могли, иначе попались бы в руки Кабрере, которого мог привести один из убежавших карлистов. Топете рассказывал, что главное войско его находилось в пяти милях от них, у подошвы Сьерры и готовилось к отступлению.

Вскоре были приведены восемь лошадей. Серрано совершенно оправился от боли, и ничто не задерживало их в этом опасном месте.

— Мы просим вас, — сказал Олоцага, подъезжая к трем пленным и чрезвычайно вежливо указывая им на лошадей, — сопровождать нас и воздержаться от всякого покушения на бегство! Иначе мы будем вынуждены принять такие меры, которые не могут быть приятны ни для кого из нас! Будьте так добры, заручитесь мне в этом честным словом!

Оба офицера неприятельской армии исполнили просьбу, но Жозэ начал отговариваться:

— Вы забываете, милостивый государь, что мы насильно за вами едем, — сказал он Олоцаге, который только с презрением посмотрел на него, — и, следовательно, было бы неестественно не воспользоваться Удобным случаем для бегства.

В то время как Олоцага советовал негру, неподвижно стоявшему рядом, особенно тщательно присматривать за Жозэ, тот пробормотал:

— Что за важность в честном слове, бежать-то мы и сами не хотим; мы хотим отомстить вам и погубить вас.

УЕДИНЕННЫЙ ДОМ

Странный вид представляла кавалькада, мчавшаяся галопом по большой дороге, возбуждая любопытство поселян и горожан.

Прим и Топете ехали впереди, за ними два офицера-карлиста, Жозэ посередине, потом следовал негр, и, наконец, Олоцага и Серрано заключали кавалькаду.

В городе Аранде, куда они добрались к полуночи, уставшие и голодные, был сделан привал, для того чтобы подкрепиться, отдохнуть несколько часов и переменить измученных лошадей. Гектор усердно прислуживал друзьям своего господина, а с пленных не спускал глаз. На заре Прим уже стал торопить к отъезду, но оба его друга чувствовали страшную усталость после битвы и усиленной погони. Они отдыхали в первый раз в продолжение всех этих дней, и природа потребовала свое.

— Завтра мы будем в Мадриде, господа, — сказал Прим. И эти слова произвели магическое действие. Олоцага соскочил с постели, куда он и Серрано легли одетые, чтобы быть готовыми на всякий случай. Топете, ехавший в Мадрид по делам службы, потягивался своими могучими членами, Серрано думал об Энрике и о своем ребенке, которых он так давно не видел и которых он, наконец, должен был найти с помощью Жозэ. Потом он вспомнил и молодую королеву, амулет которой спас ему жизнь. Осколок камня, привязанный к маленькой, золотой цепочке, еще висел у него на груди.

Топете был неоценимый товарищ в дороге, всегда веселый, бодрый и притом такой добросердечный, что Серрано от души полюбил его. Свежие, купленные на станции лошади бежали отлично, так что этот день, за который они успели добраться почти до самых Гуадарамских гор, прошел для них незаметнее и приятнее, чем они ожидали. Они были уже в семи милях от Мадрида, и при скорой езде во время ночи, могли надеяться к утру быть там.

Но вдруг лошади военнопленных повесили голову и пошли так тихо, несмотря на шпоры, что Прим предложил этим трем господам поменяться лошадьми с тремя королевскими офицерами и попробовать, не пойдут ли они у них лучше.

Оба офицера наотрез отказались, уверяя, что они в высшей степени утомлены, не могут более тронуться с места, и что непременно нужно завернуть в гостиницу не только для того, чтобы подкрепиться, но и для того, чтобы переночевать, если с ними не хотят поступить бесчеловечно. Остальной путь до Мадрида, по их мнению, можно бы было совершить на другой день.

— Извините, господа, уж если кто из находящихся здесь имеет право быть утомленным, так скорее мы. Не доставало еще в семи милях от столицы делать привал! Потрудитесь немножко пришпорить ваших лошадей, да и сами сядьте попрямее, авось дело и пойдет на лад. К тому же я никогда не слыхал, чтоб тут поблизости была гостиница.

— Мы военнопленные и должны покориться, — сказал один из офицеров, — но я не могу не заметить, что дворяне редко так сурово поступают со своими равными. Сейчас видно, какие обычаи в ходу между войском Марии Кристины и какая участь нас ожидает!

— Позвольте, господа! — воскликнул теперь Прим нетерпеливо. — Мне кажется, не мешало бы вам быть воздержаннее на слова. Если вы так голодны и утомлены, что непременно хотите остановиться, пусть будет по-вашему. Знайте, что королевские офицеры приветливы даже с пленными неприятелями. Если вам известна какая-нибудь гостиница здесь, то покажите, мы исполним ваше желание.

Олоцага с первого раза нашел, что обещание Прима было опрометчиво. Он сам не знал, почему он отказал в этом случае офицерам, тогда как обыкновенно он был самый любезный из трех друзей.

— Гостиница здесь есть на плоскогорье, я знаю наверное, — сказал Жозэ, — я в ней не был сам, и потому не видел ее, но мне ее описывали.

— Так покажите нам дорогу, — отвечал Прим, не подозревая ничего дурного.

Топете зорко следил за Жозэ, готовясь своей мощной рукой удержать его лошадь за поводья, если бы ему вздумалось бежать.

Олоцага, между тем, сообщил своему другу Франциско, что он вовсе не одобрял этого замедления.

— Да ведь разница всего в нескольких часах, — сказал последний, рассчитывая, что он из гостиницы может пойти с Жозэ в то место, где спрятана Энрика, — а о покушении на бегство этих офицеров нечего и думать: они дали нам честное слово, да к тому же численное превосходство на нашей стороне.