Михель Гавен - Балатонский гамбит Страница 39

— Ну, смотри.

Рация выключилась. Йохан сдернул наушник.

— Просто какой-то театр, а? Франц, — позвал он Шлетта, — пойдем, посмотрим представление дальше. А заодно познакомимся со второй дочкой фрау Ким.

— Где? Здесь? — Шлетт посмотрел на него в недоумении. — В этой Дунапентеле?

— Да, где-то здесь, говорят, она за разбитым БТРом. Возьми автомат и пару солдат. Как бы там, кроме дочки, не обнаружилась еще пара сынков или племянников, тоже из Красной армии. Мало ли у нее родни.

15

Голубоватый свет луны пятнами скользил по гладкому, поблескивавшему насту. Наталья прислонилась к разбитому колесу БТРа. Прижав автомат к груди, она смотрела, как сержант Родимов дополз до вершины холма и скрылся в низине. Она осталась одна. Но ненадолго. Сейчас придут немцы. Этот самый командир полка, который стоит здесь, в Дунапентеле, или кто-то из его офицеров. Они придут, потому что она сама сказала им, где находится, сказала, что она офицер, и она их ждет. Что будет? Что делать дальше? Они найдут ее, и еще неизвестно, что это за командир полка, каково его отношение к русским, они теперь все озлобленные. И раньше были не сахар, но у нее выхода не было. А если он ее расстреляет или возьмет в плен, не дожидаясь фрау Ким? А что делать, когда приедет фрау Ким? Сказать, что хочет остаться с ней, только спасите раненых. На все эти вопросы ответов не было. Но точно она знала только одно: если фрау Ким не спасет тех, кто находится в сторожке Золтана, их уже никто не спасет, и она, Наталья, должна решиться на все, что возможно, чтобы их спасти. А потом уже решать собственную судьбу. Возможно, другого шанса у нее не будет. За БТРом заскрипел снег, послышались приглушенные голоса. Наталья напряглась, еще сильнее прижала автомат — идут. По лунным пятнам скользнули тени.

— Ну, что, где она? — услышала она мужской голос, тот же самый, что и в наушнике рации. — Ты кого-нибудь видишь, Франц?

Он. Командир полка дивизии «Лейбштандарт». Наталья почувствовала, как бешено заколотилось сердце, как пронизала дрожь. В горле застрял комок. Она проглотила слюну, чтобы прогнать его. Еще не хватает говорить писклявым, дрожащим голосом. Она встала, одернула полушубок, поправила ремень и шапку. Через мгновение она увидела их. Они обошли БТР и появились перед ней. Высокий немец в камуфляже. За ним еще трое. Лиц она различить не могла. Луна светила сзади, и сумрак скрывал их.

— Вот она, Франц, — немец протянул руку, указывая на нее, на безымянном пальце блеснул перстень. Тот же низкий, красивый голос, совсем не злой.

— Да, это я, — ответила она, потом, приложив руку к шапке, сказала. — Лейтенант Красной армии Голицына. Я пришла к фрау Ким.

Она протянула ему автомат.

— Другого оружия у меня нет. Пистолет пустой.

— Вы собираетесь в нас стрелять? Я так понял, что нет, — он сделал шаг к ней, она инстинктивно отпрянула. — Тогда оставьте. Возможно, он вам еще пригодится. — Не бойтесь, — он подошел ближе. — Фрау Ким сейчас приедет.

Теперь она могла видеть его лицо — молодой, большие светлые глаза, красивые черты.

— А сыночки-то уползли, — он кивнул офицеру, который стоял за ним, указывая на след Родимова.

— Он ранен. Он здесь, недалеко, но где, я скажу, когда приедет фрау Ким. Впрочем, если вы захотите, вы сами найдете.

— А зачем нам знать, кто здесь ползает, в нашем расположении, — в его голосе она услышала иронию.

— Со мной только тяжелораненые, еще две женщины и старик, — добавила она, поддавшись отчаянию. — Я вас прошу, не надо их убивать. Я бы ни за что не пришла, но надеюсь только на фрау Ким, положение безвыходное, — голос ее дрогнул. — Мне ничего не остается, как просить помощи у фрау Ким. Делайте со мной, что хотите, — она опустила голову.

— Если раненые, то на кого же надеяться, как не на фрау Ким? Мы никого убивать не собираемся, успокойтесь, — офицер наклонился и взял ее под руку. Она напряглась, как струна. — Как вас зовут?

— Лейтенант Голицына, — повторила она.

— То, что вы лейтенант, я понял. Зовут вас как?

— Наталья. Фрау Ким называет меня Натали.

— Ну, пойдемте в дом, Натали, — он слегка потянул ее за собой. — Вас никто не тронет. И ваших раненых тоже.

Она сделала шаг и поскользнулась — сказалась невероятная усталость и напряжение последних дней, ноги просто отказывались идти. Он поддержал ее под руку.

Они обошли БТР, второй офицер и два солдата шли за ними, держа оружие наготове. Она чувствовала, они будут стрелять при малейшей угрозе их командиру, и это совсем не добавляло ей спокойствия. Везде стояли танки, бронетранспортеры. Солдаты и офицеры ходили между машинами, они оборачивались, обращая на нее внимание, но, в общем-то, не особенно. Поднявшись по скользким обледеневшим ступенькам, вошли в один из крайних домов.

— Располагайтесь, Натали, — командир полка сдернул капюшон, снял головной убор, расстегнул камуфляжную куртку.

Да, он был молодой, красивый, светловолосый, под воротником поблескивал крест, на кителе красовались еще множество других наград и нашивок. В звании не меньше полковника, это точно.

— Крамер, дайте девушке коньяк, — приказал он. — Она замерзла. У фрау Ким симпатичная дочка, правда, Франц? — он внимательно посмотрел на нее, потом улыбнулся. — Такая же красивая, как мама. Даже чем-то на нее похожа.

— Я ничего не понимаю, — Шлетт пожал плечами, усаживаясь за стол напротив Натальи. — Какая дочка? Где? У Сталина? Вы дочка фрау Ким? — он посмотрел на Наталью с недоумением.

— Нет, я ей не дочка, — ответила та, опустив голову. — Я была невестой ее сына.

— Нам все сейчас разъяснят, — Пайпер положил руку на плечо Шлетта. — Не надо торопиться. Где коньяк, Крамер?

Адъютант принес уже открытую бутылку «Лотрека» и несколько стеклянных кружек. Пайпер взял бутылку и сам налил Наталье коньяк.

— Пейте, вы согреетесь.

— Спасибо.

Наталья расстегнула полушубок, сдернула шапку, мокрые от снега каштановые волосы, выбившиеся из узла на затылке, прядями упали на погоны. Она чувствовала, что немцы рассматривают ее, и от этого ощущала неловкость.

— У фрейляйн боевые награды, — Шлетт кивнул на орден Красной Звезды на гимнастерке. — Фрейляйн давно на фронте?

— С сорок второго года, — ответила Наталья, чуть пригубив коньяк. Его богатый аромат ударил ей в нос, на глазах выступили слезы. — Со Сталинграда. А это, — она вздохнула, — за три подбитых танка летом сорок второго.

— Три наших танка? — Шлетт присвистнул. — Мне что-то страшно, Йохан. Я, пожалуй, отсяду подальше.

— Отсядь. Фрейляйн стреляет из орудия? — Йохан сел рядом с ней, закурил сигарету, налил себе коньяк. — Франц, это твоя коллега.