Висенте Бласко Ибаньес - В поисках Великого хана Страница 4

К дону Исааку явился даже один христианский идальго, много лет состоявший на службе короля, и предложил жениться на Лусеро, что избавило бы ее от изгнания. Коген и слышать не хотел об этом, так как, вступая в этот брак, дочь его должна была бы принять христианство. И самым удивительным для почтенного еврея было то, что Дебора, его супруга, оказалась сторонницей подобного брака.

Фернандо Куэвас, знакомый до сих пор с приключениями только по книгам и рассказам, внезапно оторвался от своей однообразной жизни, лишенной каких-либо событий и ограниченной пределами родного города. Дочь Когена почувствовала, как в ней зарождается бесстрашие, которое проявляли многие девушки ее народа в решительные минуты жизни. Жена должна слепо идти за мужем, а мужем ее мог быть только Фернандо.

Она страдала, думая об отце, который любил ее болвше других дочерей, с особой нежностью старика к младшей дочери. И все же ей особенно тяжело было расстаться с матерью, красивой, спокойной Деборой, третьей женой дона Исаака, еще молодой женщиной, у которой, кроме Лусеро, не было детей. Но эта любящая мать теперь представляла для девушки наибольшую опасность. Дебора уговаривала ее разрешить христианскому идальго, просившему ее руки у дона Исаака, похитить ее. Мать признавала, что этот человек, известный более под кличкой Королевского буфетчика, чем под собственным именем, был малоприятен на вид, но добавляла тут же, что надо пойти на его предложение, раз уж он согласен спасти ее от изгнания.

Лусеро видела, что опасность грозит ей с двух сторон. Если она останется в родительском доме, дон Исаак выдаст ее за одного из еврейских юношей, просивших ее руки. Если же она доверится своей матери, Деборе, та поможет Королевскому буфетчику похитить ее.

Лучше всего было последовать уговорам Фернандо. Для него также становилось опасным оставаться в Андухаре: Королевский буфетчик заметил его и понял, что Фернандо мешает его намерениям. Куэвас даже подозревал, что тот собирается воспользоваться своими связями с городскими властями, чтобы под каким-нибудь предлогом засадить его в тюрьму. К тому же, однажды этот наглый идальго, встретив его возле дома Когена, вздумал пригрозить ему палочной расправой. Но оказалось, что угрожать такому забияке, как Куэвас, довольно опасная затея. Отойдя на несколько шагов, Фернандо схватил камень и швырнул его в голову своему противнику, успев скрыться до того, как сбежались люди на крики Королевского буфетчика, ошеломленного неожиданным нападением.

После этого случая Лусеро и Фернандо решились на побег, и вот уже минуло два дня, как они покинули Андухар.

Куэвас дал девушке свою единственную смену платья, чтобы она переоделась юношей. Лусеро была почти одного с ним роста. На ее стройном, тонком девичьем теле еще едва намечались признаки женской красоты, и это позволяло ей выдавать себя за юношу; в таком виде им было легче странствовать по дорогам. К тому же, они были вынуждены скрывать ее происхождение, опасаясь враждебности старых христиан и наказаний, перечисленных в приказе об изгнании.

Сперва Фернандо хотел направиться и Кордову самым коротким путем, по течению Гвадалкивира. Но потом он передумал, решив идти по тропинкам, известным только пастухам Месты,[12] чтобы избежать таким образом встреч с чересчур любопытными прохожими.

Первую ночь они провели в пастушьей хижине, выдав себя за двух осиротевших братьев, идущих в Кордову к родственникам. Наутро они снова отправились в дорогу, встретив только нескольких путников, от которых поспешили скрыться, так как их вид не внушал доверия.

За несколько лет до этого королевская чета, дон Фернандо и донья Исабела, создала Санта Эрмандаду[13] — военную организацию, которая охраняла дороги и самыми крутыми мерами боролась с разбойниками. Люди уже решались путешествовать поодиночке, хотя кое-где еще оставались «дельфины» — прозвище, которое получили разбойники, в течение многих веков извлекавшие выгоды из бесконечных войн между маврами и христианами и междоусобных смут, разорявших страну.

Юные беглецы впервые столкнулись с жизнью, совсем непохожей на ту, которую они вели в своем тихом городе. Однажды им встретился в пути привязанный к стволу дуба труп, с грудью, пронзенной множеством стрел, напоминавший изображение святого Себастьяна, которое они видели в церкви. Это был разбойник, казненный членами Санта Эрмандады, которым разрешалось стрелять в любого преступника, если он пытался бежать. При тех беспорядках, которые царили в стране, быстрая расправа была для королевской четы необходимой мерой.

Беглецы боялись встречи с Санта Эрмандадой не меньше, чем с разбойниками, и дважды им пришлось прятаться в кустах, завидев издали красные чулки, белые камзолы и лиловые береты этих воинов, приближавшихся к ним с арбалетом через плечо и короткой шпагой у пояса.

Часто они сбивались с пути, и тогда им приходилось повторять пройденную дорогу. Так подошла ночь, и они заснули в открытом поле.

Лусеро жаловалась на усталость, но силилась сдержать слезы. До сих пор она вела тихую, почти затворническую жизнь, обычную для еврейских и мавританских семей. Она редко выходила из дому, и ей почти не приходилось ходить пешком, и теперь, после такого непривычного перехода, ее нежные ноги нестерпимо болели.

Молодые «люди, обнявшись, погрузились в тяжелый, свинцовый сон. Усталость и голод настолько притупили их чувства, что никакие сладострастные желания не смутили их братской близости. Припасы, которые Фернандо захватил из дому, были уже на исходе. На рассвете они, превозмогая усталость, снова пустились в путь. Лусеро напрягала всю свою волю, чтобы идти вперед. Куэвас пытался развлечь ее, подражая птицам, певшим в кустах. Иногда он запускал камнями в ворон или посвистывал быкам, которые, вздрогнув, поднимали голову, как бы собираясь напасть, а затем, никого не увидев, так как молодые люди уже успевали скрыться, опять опускали ее и продолжали щипать траву.

Фернандо срезал толстую палку для себя и другую, полегче, для Лусеро. Чтобы не встревожить свою подругу, он скрыл от нее то, что сказал ему путник, которого они встретили несколько часов назад. Накануне они сбились с пути и теперь оказались на дороге, ведущей из Гранады в Кордову.

Утром они съели последний кусок хлеба. Вернее, съела его Лусеро, потому что еще накануне юноша только притворялся, что разделяет с нею скудную трапезу, а на самом деле старался, чтобы все досталось ей одной. И вот через два часа дочь дона Исаака упала, не в силах больше продолжать путь.

Фернандо тоже сел на землю и положил голову обессиленной Лусеро к себе на колени. С отчаянием он окинул взглядом дорогу из конца в конец. Она то поднималась, взбираясь на холм, то спускалась, скрываясь в овраге… Никого.