Николь Галланд - Месть розы Страница 4

— Ваше счастье для меня — Святой Грааль, госпожа, — с неестественной в данной ситуации серьезностью ответил Жуглет и низко поклонился.

— Неужели? — проворчала Линор. — Я уже три года жду, и за это время ты мог бы, по крайней мере, убить для меня дракона. Но я так великодушна и нетребовательна, что готова удовольствоваться волшебным кольцом.

— Считайте, оно уже у вас. И, надеюсь, по возвращении я удостоюсь чести припасть к вашей нежной розовой груди.

— У меня грудь белая, — с притворным раздражением возразила Линор.

Жуглет ухмыльнулся.

— Она не останется такой после того, как я к ней… припаду.

Девушка захихикала. Ее мать, Мария, стоявшая в нескольких шагах от них, неодобрительно зацокала языком, но ничего не сказала. За три года, на протяжении которых Жуглет появлялся здесь время от времени, каждый раз внезапно, Мария привыкла доверять странствующему музыканту и открыла ему практически беспрепятственный доступ в свой дом. Почему-то она была уверена, что рядом с Жуглетом непорочности Линор ничто не угрожает.

Из затхлой полутьмы конюшни вышел Виллем и сощурился от яркого света. На его запястье сидел сокол с колпачком на голове. Виллем был красивый мужчина с мягкими манерами, которого не портил даже кривой нос, пострадавший в многочисленных сражениях. Увидев, что сестра и гость, как обычно, добродушно подшучивают друг над другом, он улыбнулся вопреки собственному желанию. Они вели себя скверно, но он слишком хорошо относился к обоим, чтобы сурово отчитывать их. Хотя музыкант нечасто забредал так далеко на запад, Виллем ни к одному человеку, кроме членов своей семьи, не испытывал столь теплых чувств. В мире, где горький опыт советовал никому не верить, он доверял Жуглету интуитивно и безраздельно.

Вслед за Виллемом из конюшни вышел конюх, ведя в поводу трех оседланных лошадей. Все вместе они прошли мимо деревянной кадки, в которой отмокали грецкие орехи, мимо заросшего травами, терзаемого набегами кроликов сада, мимо маленькой деревянной часовни и остановились перед ступенями.

Стоя наверху лестницы, Линор восхищенно захлопала в ладоши.

— Ох, это будет такая прогулка! И такая перемена в нашей семейной философии, — многозначительно добавила она. — Уверена, ты заметил, что Виллем предпочитает видеть меня в роли не охотника, а добычи… богатых мужчин, ищущих себе пару.

Жуглет склонился над ней и почти пропел хрипловатым тенором:

— Ты осуждаешь их? Будь я богатым мужчиной, я бы тоже остался неравнодушен к твоим прелестям.

Линор это заявление явно доставило удовольствие.

— Не забывайся, дружище, — сказал Виллем, но лишь потому, что таков был его долг.

— Конечно, тебе в жизни не выдать меня замуж, если пройдет слух, что какой-то бродячий музыкант увивался вокруг меня, — улыбнулась Линор.

Они с Жуглетом начали спускаться по ступеням, белая ручка в смуглой руке.

— Я всего лишь пытаюсь помочь, дружище, — заверил Виллема Жуглет. — Я обучался искусству обольщения при самых выдающихся дворах Европы. Как твоя сестра овладеет женскими хитростями, не имея поклонника, чтобы практиковаться в искусстве флирта?

— Вот уж чего ей можно не опасаться, так это отсутствия поклонников, — с улыбкой бесконечного терпения ответил Виллем. — Другое дело, что с некоторыми из них могут возникнуть проблемы.

— Во всяком случае, вряд ли наши беседы можно считать флиртом, пока голос у моего кавалера не начнет ломаться, — поддразнила Жуглета Линор.

Виллем помешал Жуглету запротестовать.

— Осторожнее, Линор. На прошлой неделе за шахматами я спросил его, не евнух ли он, и едва не остался с расквашенным носом.

— А ты подбил мне глаз — вон какой синяк, — с необъяснимым восхищением в голосе воскликнул Жуглет.

— А ты ударил меня коленом, и пришлось скрутить тебя.

— Ну, по крайней мере, ты-то точно не евнух.

Жуглет хлопнул Виллема по плечу.

Почувствовав близость Жуглета, сокол издал хныкающий звук. Музыкант отпрянул. Кокетливым жестом Линор взяла из рук грума украшенные кисточками поводья своего коня.

— Жуглет, ты когда-нибудь охотился прежде? Похоже, ты боишься соколов. Забавно.

— Линор, не груби, — сказал Виллем.

— Это такой изящный женский способ выказать свое расположение, поэтому ее уколы лишь доставляют мне удовольствие, — заявил Жуглет, и Линор вознаградила его улыбкой.

Грум протянул Жуглету поводья второго коня, крупного гнедого. Он взял их, бросив настороженный взгляд на пугающе большую голову животного.

— Подожди, пока мы с Линор сядем, и потом конюший поможет тебе, — добродушно предложил Виллем, стараясь, чтобы его голос не звучал снисходительно.

На лице Жуглета проступило такое облегчение, что Виллем, уже не в первый раз, спросил себя, стоило ли вообще брать друга на соколиную охоту. Сестра то и дело втягивала его в самые разные сомнительные предприятия — и постоянно оказывалась в них сама, несмотря на скромное поведение. К Жуглету, на протяжении их многолетней дружбы бывшему союзником и поклонником Линор, это тоже относилось. В итоге сейчас они отправляются на соколиную охоту, хотя не далее трех недель назад Виллем поклялся, что никаких авантюрных прогулок больше не будет.

Эта клятва была дана в тот день, когда он, вопреки своему обостренному инстинкту защитника, поддался на их уговоры и позволил обоим принять участие в чем-то вроде учебных занятий для рыцарей и оруженосцев, раскинувших лагерь близ крепости в Доле. Линор делать там было совершенно нечего, а чрезмерное буйство, порождаемое ее присутствием, в конце концов начало вызывать раздражение. Жуглет под влиянием воинственного настроения принял участие в соревнованиях на боксерском ринге и даже показал неплохой результат. Однако закончилось все плачевно — сломанными ребрами и синяками вокруг глаз. Боль была так сильна, что певцу пришлось три дня проваляться в постели.

Как только Линор и ее брат сели на коней, грум повернулся к Жуглету. В этот момент мощный гнедой забил задним копытом и вскинул голову, вслушиваясь во что-то вдалеке, за воротами, после чего огласил воздух долгим, громким ржанием. Жуглет непроизвольно отскочил. Остальные кони навострили уши, а конь Виллема, Атлант, заржал, и с холмов ему ответили тем же.

Брат с сестрой обменялись понимающими взглядами и воскликнули в один голос с веселой покорностью:

— Эрик!

Потом Линор прошептала:

— Давайте выскользнем из ворот у реки, а мама пусть скажет ему, что нас целый день не будет.

Виллем нахмурился, пересадил сокола на другую руку и расправил затекшее плечо.