Алый Первоцвет возвращается - Эмма Орци Страница 4

де ла Планшет на самом деле весьма мало походила на улицу, поскольку домов на ней почти не было, да и расположены они были весьма неблизко друг от друга. С одной стороны находился огромный ров без воды, отсекающий от остального города довольно приличную, контролируемую военными территорию, расположенную вокруг Бастилии. Дом, в котором квартировала матушка Тео, принадлежал небольшой группе подобных ему построек, с верхних этажей которых были отчетливо видны развалины ужасной тюрьмы. Непосредственно же перед этими домами находились Сент-Антуанские ворота, миновав которые прохожий мог добраться из отдаленного уголка Парижа до более оживленных кварталов великого города.

Покинув зловонные апартаменты матушки Тео, девушка постояла некоторое время, с наслаждением вдыхая приятный чистый воздух, после чего не спеша направилась к Сент-Антуанским воротам.

Она очень устала, поскольку пришла сюда пешком из отдаленного Сен-Жерменского предместья, где ютилась в небольшой комнатенке вместе с матерью, сестрой и маленьким братом. Кроме того, ее страшно утомило длительное ожидание на неудобной узкой скамье, а дикие прорицания мистической старухи, которые, как ей казалось, будут длиться вечно, окончательно вымотали ее нервы.

Но теперь все это было уже позади, и она забыла об усталости; Регина де Серваль шла на свидание с любимым в условленное место, давно уже облюбованное ими, – портик церкви Пти-Сен-Антуан.

Они договорились с Бертраном на пять часов, теперь же была почти половина шестого. Регина пересекла рю де Балэ, церковный портик находился уже в нескольких шагах, когда ее внимание привлекли тяжелые шаркающие шаги. В следующее мгновение раздался чудовищный кашель, сопровождаемый душераздирающими стенаниями страдающего человеческого существа. Девушка инстинктивно оглянулась и увидела привалившегося к стене дома человека, который, будучи едва ли не в обмороке, конвульсивно раздирал себе пальцами грудь. Ни мгновения не раздумывая, Регина быстро вернулась и, подойдя к страдающему незнакомцу, заботливо спросила:

– Могу ли я вам помочь?

– Немного воды, – прохрипел несчастный, – ради всего святого.

Регина беспомощно огляделась, не зная, что делать, надеясь хотя бы увидеть Бертрана, если тот еще не ушел, отчаявшись ждать ее. Но в следующий момент решительно направилась к дверям ближайшего дома. Миловидная консьержка вынесла ей кувшин воды, с которым Регина вернулась, дабы завершить свой простейший акт милосердия. Однако бродяги, которого она оставила в полуобморочном состоянии, не оказалось на месте, и девушка на мгновение даже опешила. Впрочем, довольно скоро она увидела его заползающим как раз в тот самый портик, который был для нее святым местом свиданий с Бертраном.

Кое-как вскарабкавшись туда, он взгромоздился на деревянную скамью в самом дальнем углу этого скромного убежища. Бертрана же нигде видно не было.

Регина приблизилась к несчастному и поднесла к его пересохшим губам кувшин с водой, которую тот с жадностью выпил. Неожиданно почувствовав усталость, девушка села на лавку рядом с незнакомцем. Кашель последнего теперь уже совершенно прошел, и он стал рассказывать ей о своих несчастьях. Эту проклятую астму он заработал во время английской кампании в Голландии, когда ему с товарищами приходилось едва ли не босиком ходить по снегу и льду, завернувшись порой только в одну циновку. После чего он был списан вчистую, как полностью не пригодный к солдатской службе. Теперь же у него осталась единственная надежда, чтобы не отдать богу душу, – поскольку денег на лечение он совершенно не имеет, – обратиться к матушке Тео, которая, как говорили ему товарищи, знает всякие снадобья и может одним наложением рук прогнать любую болезнь тела.

– Ах, – невольно вздохнула девушка, – тела!

– Ну, – откликнулся он на ее вздох, – и души, разумеется. Одному моему приятелю, пока он сражался за родину, изменила его подружка, так матушка Тео дала ему какого-то зелья, которым тот напоил неверную, и та с не меньшим пылом влюбилась в него опять.

– Я не верю во все эти зелья, – ответила девушка.

– Да и я тоже, – беспечно откликнулся гигант. – Если бы моя милашка меня обманула, я-то уж знал бы, как поступить.

– И что бы вы сделали, гражданин? – осторожно спросила Регина.

– Для начала прогнал бы ее подальше от греха, – нравоучительно начал ее собеседник. – Я бы сказал: «Довольно!», потом: «Катись отсюда, душечка!»

– Да, – порывисто возразила Регина, – просто вам говорить. Мужчине и так много позволено, а что может женщина?

Но вдруг ей показалось, что он не слышит и даже не видит ее.

– Что вы сказали, гражданочка? – переспросил он с раздражением. – Вы что, грезите, или как?..

– Да, да, – робко прошептала она с сильно заколотившимся от испуга сердцем. – Наверное, у меня бред… Но вы… Вам лучше?

– Лучше? Вполне возможно, – с грубым хохотом ответил он. – Кажется, я даже способен доползти до дому.

– А вы далеко живете?

– Нет, рядом с рю де л'Анье.

Регина не могла различить даже намека на благодарность в этом огромном человеке, выглядевшем уродливо и отталкивающе с длинными, вытянутыми едва ли не поперек всего портика ногами и с засунутыми в карманы бридж руками. Но при всем этом он все же выглядел таким жалким и беспомощным, что, увидев, как тяжело он поднимается со своего места, добрая девушка не выдержала и предложила:

– Это мне как раз по пути. Если вы чуть-чуть подождете, я верну консьержке кувшин, и мы уйдем вместе. Вам бы сейчас лучше не ходить по улицам одному.

– Ерунда, мне уже лучше, – все так же грубо ответил гигант. – Оставьте-ка лучше меня, я неподходящая компания для такой смазливенькой шлюшки.

Но девушка уже убежала отдавать кувшин. Когда же она вернулась, ее недавний собеседник весьма курьезно ковылял по улице уже где-то ярдах в пятидесяти от портика. Регина пожала плечами, почувствовав некоторую обиду, но стыдиться своей помощи этому явно нуждавшемуся в ней существу она и не думала.

Глава IV. Пуд хлопот на грош веселья

Некоторое время она стояла, глядя вслед удаляющемуся астматику. Но вдруг услышав свое имя, обернулась и от радости даже вскрикнула.

– Регина!

Молодой человек подбежал к ней и взял за руку.

– Я жду тебя уже больше часа, – начал он с легким укором.

Лицо его в начинавших сгущаться сумерках казалось изможденным и бледным, что еще больше подчеркивалось темными, глубоко посаженными глазами. Одежда была очень ветхой, туфли же на пятках зияли дырами. Рваный трехцветный колпак был сдвинут назад и открывал высокий лоб, выдававший скорее энтузиаста, чем человека действия.

– Бертран, прости меня, – прошептала в ответ девушка. – Но я так долго просидела у матушки Тео и…

– А чем ты занималась только что? – спросил молодой человек с настойчивостью, ничего хорошего не предвещавшей. – Я наблюдал за тобой издали. Ты вышла из этого дома и остановилась в замешательстве. И даже не слышала, как я окликнул тебя.

– А, это было небольшое забавное приключение. Но я очень устала. Давай посидим немножко, Бертран. Я все расскажу тебе.

– Уже поздно, – начал тот, лоб его перерезала складка недовольства.

Но Регина уже