Роберт Харрис - Очищение Страница 4
- Категория: Приключения / Исторические приключения
- Автор: Роберт Харрис
- Год выпуска: 2014
- ISBN: 978-5-699-72725-4
- Издательство: Эксмо
- Страниц: 119
- Добавлено: 2018-07-28 09:04:28
Роберт Харрис - Очищение краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Роберт Харрис - Очищение» бесплатно полную версию:В тот вечер, когда знаменитого оратора и политика Марка Туллия Цицерона провозгласили консулом Римской республики, его срочно вызвали к пристаням на набережной Тибра. Именно здесь было выловлено тело молоденького раба, принадлежавшего одному из самых видных граждан Рима. По некоторым признакам на теле убитого Цицерон определил: раба принесли в жертву в ходе какого-то странного обряда. Но кто же из римлян оказался способен на такое? И с какой целью осуществлялось жертвоприношение? Цицерон еще не знает, что этот замученный раб — ниточка, ведущая к одному из самых опасных заговоров в истории Республики, направленных против него самого; заговору, в котором участвует сам Гай Юлий Цезарь…
Роберт Харрис - Очищение читать онлайн бесплатно
— Благородные граждане, — сказал я как можно торжественнее, — прошу вас пройти за мной, и я доложу о вас вновь избранному консулу.
Я шепотом приказал носильщикам пройти в таблиниум[6] и поспешил в кабинет Цицерона. Подходя к дверям, я услышал его голос, торжественно декламирующий «Жителям Рима я говорю — достаточно!», а когда я открыл дверь, то увидел, что он стоит спиной ко мне и обращается к двум младшим секретарям, Сизифию и Лорею, вытянув руку и сложив большой и указательный пальцы в кольцо.
— А тебе, Тирон, — продолжил хозяин, не поворачиваясь, — я говорю — не сметь меня больше прерывать! Какой еще знак послали нам боги? Дождь из лягушек?
Секретари захихикали. Накануне дня достижения своей высшей цели Цицерон полностью выбросил из головы перипетии дня предыдущего и находился в хорошем расположении духа.
— Делегация из Сената хочет тебя видеть.
— Вот уж воистину зловещее знамение. И кто же в нее входит?
— Катулл, Гортензий, Изаурик и еще один, которого я не узнал.
— Цвет аристократии? Здесь, у меня? — Цицерон остро взглянул на меня через плечо. — И в такую погоду? Наверное, это самый маленький дом из тех, в которых они когда-либо бывали… Что им надо?
— Не знаю.
— Смотри, записывай все очень тщательно. — Будущий консул подобрал тогу и выставил вперед подбородок. — Как я выгляжу?
— Как настоящий консул, — заверил я его.
По разбросанным на полу листкам своей речи он прошел в таблиниум. Слуга принес для всех стулья, но только один из прибывших присел — это был трясущийся старик, которого я не узнавал. Остальные стояли вместе, каждый со своим слугой, и явно чувствовали себя некомфортно в доме этого низкорожденного «нового человека», которого они только что скрепя сердце поддержали на выборах на пост консула. Гортензий прижимал к носу платок, как будто низкорожденность Цицерона могла оказаться заразной.
— Катулл, — любезно произнес Цицерон, входя в комнату, — Изаурик, Гортензий. Для меня это большая честь.
Он кивнул каждому из бывших консулов, но когда подошел к четвертому, я увидел, что даже его феноменальная память на какую-то секунду подвела его.
— Рабирий, — вспомнил он, наконец. — Гай Рабирий, не так ли?
Он протянул ему руку, но старик никак на это не прореагировал, поэтому, не прерывая движения, Цицерон сделал приглашающий жест:
— Прошу вас. Мне это очень приятно.
— Ничего приятного в этом нет, — сказал Катулл.
— Это возмутительно, — произнес Гортензий.
— Это война, — заявил Изаурик. — Именно гражданская война.
— Ну что ж. Мне очень огорчительно это слышать, — сказал Цицерон светским тоном. Он не всегда принимал их всерьез. Как многие богатые старики, они воспринимали малейшее собственное неудобство как признак наступления конца света.
— Вчера трибуны передали это судебное предписание Рабирию. — Гортензий щелкнул пальцами, и его помощник передал Цицерону официальный документ с большой печатью.
Услышав свое имя, Рабирий жалобно спросил:
— Я могу поехать домой?
— Позже, — жестко ответил Гортензий, и старик склонил голову.
— Судебное предписание Рабирию? — повторил Цицерон, с сомнением глядя на старика. — А какое преступление он мог совершить?
Хозяин громко зачитал документ вслух, чтобы я мог его записать.
— Лицо, указанное в документе, обвиняется в убийстве трибуна Сатурния и нарушении священных границ здания Сената. — Он поднял голову в недоумении. — Сатурний? Но ведь его убили… лет сорок назад?
— Тридцать шесть, — поправил Катулл.
— Катулл знает точно, — добавил Изаурик. — Потому что он там был. Так же, как и я.
— Сатурний! Вот был негодяй! Его убийство — это не преступление, а благое дело! — Катулл выплюнул это имя так, как будто оно было ядом, попавшим ему в рот, и уставился куда-то вдаль, как будто рассматривал на стене храма фреску «Убийство Сатурния в здании Сената». — Я вижу его так же ясно, как тебя, Цицерон. Трибун-популяр[7] в худшем смысле этого слова. Он убил нашего кандидата на пост консула, и Сенат объявил его врагом народа. После этого от него отвернулся даже плебс. Но прежде чем мы смогли схватить его, он с частью своей банды забаррикадировался на Капитолии. Тогда мы перекрыли подачу воды. Это была твоя идея, Ватий.
— Точно. — Глаза старого генерала заблестели от воспоминаний. — Уже тогда я хорошо знал, как вести осаду.
— Естественно, что через несколько дней они сдались, и их заперли в здании Сената до суда. Но мы боялись, что им опять удастся убежать, поэтому забрались на крышу и стали забрасывать их кусками черепицы. Им негде было спрятаться. Они бегали туда-сюда и визжали, как крысы в канаве. К тому моменту, когда Сатурний перестал шевелиться, его с трудом можно было узнать.
— И что же, Рабирий был вместе с вами на крыше? — спросил Цицерон. Я поднял глаза от записей и посмотрел на старика — глядя на его пустые глаза и трясущуюся голову, трудно было поверить, что он мог принимать участие в такой расправе.
— Ну конечно, он там был, — подтвердил Изаурик. — Нас там было человек тридцать. Да, то были славные денечки, — сжал он пальцы в шишковатый кулак, — когда мы были полны жизненных соков!
— Самое главное, — устало произнес Гортензий, который был моложе своих компаньонов и, по-видимому, уже устал слушать эти повторяющиеся истории, — важно не то, был ли там Рабирий или нет, а то, в чем его обвиняют.
— И что это? Убийство?
— Perduellio[8].
Должен признаться, что никогда не слышал этого слова, и Цицерону пришлось повторить его для меня по буквам. Он объяснил, что этот термин употреблялся древними в значении государственной измены.
— А почему надо применять такой древний закон? Почему бы просто не обвинить его в предательстве и покончить с этим? — спросил хозяин, повернувшись к Гортензию.
— Потому что за предательство полагается изгнание, тогда как за Perduellio — смерть, и не через повешение. Если Рабирия признают виновным, то его распнут.
— Где я? — снова вскинулся Рабирий. — Что это за место?
— Успокойся, Гай. Мы твои друзья. — Катулл нажал ему на плечо и усадил назад в кресло.
— Но никакой суд не признает его виновным, — мягко возразил Цицерон. — Бедняга уже давно не в себе.
— Perduellio не разбирается в присутствии присяжных. В этом вся загвоздка. Его разбирают два судьи, которых специально для этого назначают.
— А кто назначает?
— Новый городской претор[9] — Лентул Сура.
При этом имени Цицерон сморщился. Сура был бывшим консулом, человеком громадных амбиций и безграничной глупости. В политике два эти качества очень часто неотделимы друг от друга.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.