Генри Хаггард - Аллан Кватермэн Страница 4

Ламу – курьезное местечко, но больше всего остались у меня в памяти необычайная грязь и вонь. Это было нечто ужасное. Около консульства тянется взморье, или, вернее, грязный берег, называемый взморьем. Во время отлива берег совершенно гол и служит местом свалки всяких нечистот, отбросов города. Здесь женщины зарывают в прибрежную грязь кокосы, оставляя их тут, пока верхняя шелуха совершенно не сгниет, тогда их вырывают из грязи и из волокон плетут циновки и разные другие вещи. Это занятие переходит по наследству из поколения в поколение, поэтому трудно вообразить и описать все ужасное состояние берега. Я знал много дурных запахов в течение моей жизни, но никогда не ощущал такой ужасающей вони, как здесь, на берегу, когда мы сидели, при свете месяца, под гостеприимной кровлей нашего друга консула. Неудивительно, что народ здесь умирает от лихорадки. Местечко, само по себе, не лишено известной прелести, но это впечатление исчезает под гнетом зловония.

– Куда вы думаете направиться, джентльмены? – спросил гостеприимный консул, когда мы закурили наши трубки после обеда.

– Мы предполагаем отправиться в Кениа, а оттуда в Лекакизера, – отвечал сэр Генри. – Кватермэн слышал что-то о белой расе людей, живущих на неизведанных территориях!

Консул посмотрел на нас, заинтересованный, и ответил, что он также слышал об этом.

– Что вы слышали? – спросил я.

– О, немного. Все, что я знаю, знаю из письма, полученного мною год тому назад от Мекензи, шотландского миссионера, пост которого находится на самом возвышенном пункте реки Тана!

– У вас есть его письмо? – спросил я.

– Нет, я уничтожил его, но помню, что он писал, как один человек явился к нему и заявил, что он путешествовал два месяца, пока добрался до Лекакизера, где не бывал никогда еще белый человек. Там он нашел озеро по имени Лага, затем он пошел дальше, к северо-востоку, и странствовал целый месяц, через пустыни, целые заросли колючего терновника и огромные горы, и, наконец, достиг страны, где жили белые люди в каменных домах. Сначала его приняли очень гостеприимно, но потом жрецы сочли его за дьявола, и народ хотел убить его. Он убежал от них и путешествовал 8 месяцев, добрался, наконец, до миссионерского дома и умер, как я слышал. Вот все, что я знаю. И если вы спросите меня, я отвечу вам, что все это ложь. Но, быть может, вам нужно узнать об этом повернее, поезжайте к миссионеру Мекензи на Тану и расспросите его!

Сэр Генри и я переглянулись. Все это было загадочно.

– Я думаю, что нам придется отправиться туда! – сказал я.

– Отлично, – отвечал консул, – это самое лучшее, что вы можете сделать, но я должен предостеречь вас, что вы имеете ввиду тяжелое путешествие, потому что я слышал, что Мазаи бродят неподалеку, а с ними шутки плохи. Лучше всего, если вы найдете несколько людей в качестве ваших слуг и охотников, и нескольких носильщиков. Правда, с ними вам будет немало хлопот, но все же это окажется дешевле и выгоднее, чем нанимать целый караван. Кроме того, у вас будет меньше риска, что они убегут.

К счастью, в Ламу находилась в это время партия солдат (Ваквафи Аскари). Ваквафи – это скрещенное племя Мазаи и Ватавета. Они представляют собой мужественный народ обладающий многими хорошими качествами зулусов и большой способностью к цивилизации. Все они отличные охотники. Случилось так, что эти люди совершили длинное путешествие с одним англичанином, по имени Джутсон, который отправился из Момбаза – гавань на расстоянии 150 миль от Ламу, – и обошел вокруг Килиманджаро, одной из высочайших гор Африки. Бедняга, он умер от лихорадки на обратном пути, на расстоянии одного дня дороги до Момбаза. Он перенес массу опасностей и не дожил нескольких часов, которые отделяли его от спасения. Охотники похоронили его и прибыли в Ламу. Наш друг консул убедил нас нанять этих людей. На следующее утро мы отправились повидаться с ними, сопровождаемые переводчиком.

Мы нашли их в грязной лачуге, в предместье города. Трое из них сидели у лачуги и выглядели добродушными молодцами, более или менее цивилизованного вида. Мы осторожно объяснили им цель нашего посещения, сначала совсем безуспешно. Они прямо заявили, что не хотят и говорить об этом, что они слишком устали и измучились в долгом путешествии, что сильно горюют о смерти своего хозяина. Они думают отправиться домой и отдохнуть.

Все это звучало неутешительно, и чтобы отвлечь их внимание, я спросил, где находятся остальные. Мне сказали, что их шестеро, а я видел только троих. Один из них сказал мне, что остальные трое спят в лачуге, отдыхают от трудов.

– Сон отягчил их веки, – добавил он, – и сердце их облегчилось. Самое лучшее – это спать, потому что сон дает забвение! К несчастью, человек должен просыпаться!

Наконец, трое остальных мужчин, зевая, вышли из хижины. Первые два были, очевидно, той же самой расы, как те, что стояли передо мной. Но, увидя третьего, я готов был выпрыгнуть из своей собственной кожи. Это был человек высокого роста, грубый, но худощавый, с крепкими стальными мускулами. Один взгляд на него сказал мне, что он был не из Ваквафов, а чистейшей крови зулус. Он вышел, прикрывая рот тонкой, почти аристократической рукой, чтобы скрыть зевоту. Я сейчас же заметил, что он «Кашла» или человек с кольцом![1] Он отнял руку ото рта, и я увидел энергичное лицо зулуса, с насмешливым ртом, короткой бородой, уже поседевшей, и парой темных соколиных глаз. Я сразу узнал этого человека, хотя не видал его 12 лет.

– Как ты поживаешь, Умслопогас? – спросил я его.

Высокий человек, о происхождении и приключениях которого на его родине ходят целые легенды, известный под именем «Дятла» или «Губителя», взглянул на меня и в удивлении выронил из рук длинный боевой топор. Сейчас же он узнал меня и поклонился.

– Начальник! – сказал он. – Старинный начальник! Великий начальник! Отец! Макумацан! Старый охотник! Губитель слонов, пожиратель львов! Зоркий, осторожный, смелый, спокойный! Его выстрелы всегда метки, его глаза зорки! Он верен друзьям! Отец! Мудрость говорит голосом нашего народа: гора никогда не встретится с горой, но, на рассвете, человек встретится с другим человеком! Слушай! Пришел вестник из Наталя. Макумацан умер! – вскричал он.

– Макумацана больше нет на земле. Это было несколько лет тому назад. Теперь, в этом странном месте, я нахожу Макумацана, моего друга. Тут нечего сомневаться. Старый шакал поседел, но разве глаза его не зорки и зубы не остры? Ха! Ха! Макумацан, помнишь как ты всадил пулю между глаз буйвола? Помнишь…

Я позволил ему болтать, потому что видел впечатление его слов на лицах остальных охотников, которые, казалось, поняли его болтовню. Но потом я прервал его, потому что ненавижу эту манеру зулусов чрезмерно восхвалять человека.