Джордж Джемс - Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов Страница 40

– Поскольку здесь нет казначея, необходимо, чтобы хоть кто-то его заменил, – продолжал монарх. – Итак, сир, за неимением лучшего, я временно назначаю вас помощником казначея.

Джон де Винконтон прекрасно понял намек короля Иоанна – подобные выходки были ему не в новинку. Еще раз поклонившись, он поднял вверх два пальца левой руки, делая знак стражникам, а правой ухватил за плечо Жоделля. Подоспевшие в ту же минуту двое солдат обступили капитана наемников с обеих сторон, не позволяя ему сделать ни шагу. Но эти предосторожности были излишни: одного только прикосновения этого коренастого крепыша оказалось достаточно, чтобы Жоделль растерял всю свою самоуверенность. Силы мгновенно оставили его: руки повисли, как плети, колени подогнулись, а губы задрожали от страха.

– Выведите этого несчастного! – нахмурившись, гневно вскричал Иоанн. – Он метил так высоко, что я рад услужить ему. Повесьте его в горах, что между Нормандией и Францией, и пусть жители обоих стран полюбуются, как высоко он вознесся. Только злая необходимость заставляет меня время от времени пользоваться услугами таких негодяев, как этот, но это вовсе не означает, что я хочу, чтобы их племя росло и множилось. Клянусь, он получит по заслугам! Выведите его!

– Государь! Государь! Выслушайте меня! Ради Бога, выслушайте! – отчаянно вопил Жоделль, вырываясь из рук тащивших его стражников.

Но король словно бы и не слышал этого крика. Его внимание в эту минуту было приковано к человеку, который только что вошел и расчищал себе дорогу между стражами, стоявшими у дверей. Его доспехи были покрыты пылью, как после долгого путешествия. Следом за ним вошли еще два-три человека, как видно, его сопровождавшие.

Без каких-либо церемоний и даже не поздоровавшись, граф Саллисбюри – а это был он – прошел в зал и, поднявшись по ступенькам королевского трона, склонился над Иоанном, что-то гневно шепча ему на ухо.

Его появление и не слишком уважительное обращение с королем произвело на присутствующих действие электрического разряда. Новая волна недовольства прокатилась по залу. Все бароны, сплотившись еще теснее, принялись что-то доказывать друг другу, энергично жестикулируя и враждебно поглядывая на Иоанна. Вопреки желанию короля, слух об убийстве принца Артура достиг-таки их ушей, и у них были веские основания полагать, что преступление это совершено не просто с согласия кровожадного тирана, но, скорее всего, при его непосредственном участии. Побуждаемые гневом, ясно читавшимся на челе побочного брата Иоанна, они сошлись небольшими группами и стали у трона, в то время как Вильгельм Длинный Меч продолжал донимать короля своими вопросами.

Не слишком смущенный этим допросом, Иоанн не мог не следить со страхом за группой разъяренных баронов. Ему доподлинно было известно, что все они, за исключением горстки льстецов, его ненавидят, а уж он-то знал, что именно в такие минуты всеобщего беспокойства и предпринимаются самые крутые меры. Видя сверкающие глаза и нахмуренные лица своих сеньоров, слыша их возмущенные речи, он чувствовал, как корона шатается на его голове. Спасти в этой ситуации могло только одно – чувствительность и доброта его побочного брата. Не отвечая на все упреки Вильгельма, он лишь крепко сжал его руку и, указав глазами на разъяренных людей, теснившихся возле трона, сказал еле слышно:

– Взгляните, Вильгельм, на лица этих бунтовщиков. Они готовы разорвать меня на части! Неужто и вы предадите меня?

– Нет! – отвечал тот решительно. – Ни за что! Я не оставлю вас в беде, ибо вы – сын моего отца, прямая ветвь нашего родового древа и единственный наследник престола, но должен сказать…

И он прошептал что-то на ухо Иоанну, но так тихо, что окончания фразы не расслышал никто, кроме того, к кому она относилась. Впрочем, его разгневанный вид и реакция короля на эти слова не оставляли сомнений, что все сказанное никак нельзя было бы назвать комплиментом льстеца. Предоставив королю самому разобраться в том, что о нем думают, Вильгельм быстро сошел по ступеням трона и, подойдя к баронам, поочередно пожал всем руки.

– Друзья мои, успокойтесь, прошу вас! Такие вопросы не решаются сгоряча. Обещаю, мы еще вернемся к этому делу, но решим его с должным хладнокровием и благоразумием. А теперь разойдитесь, заклинаю вас нашей дружбой.

– Только из уважения к вам! – дружелюбно улыбнулся лорд Пемброк. – Клянусь небом, лучший из королей, восседавших когда-либо на английском троне, был побочный сын, и я не понимаю, Саллисбюри, почему бы еще одному побочному сыну не занять это место. Думаю, что сын Росмонды Вудстокской столь же достоин носить корону, как и Вильгельм Завоеватель. А как считаете вы? – обратился он вдруг к баронам.

– Ни слова об этом, друзья! Умоляю вас, тише! – Граф отлично понял намек. – Я не соглашусь за все сокровища мира нанести обиду сводному брату, впрочем, я и не рвусь к престолу. Прошу, успокойтесь и займите свои места. Мне придется оставить вас ненадолго – есть одно дело, которым я должен заняться немедленно.

Так и не придя к общему мнению, бароны остались стоять полукругом у трона, в то время как граф Саллисбюри, легко взбежав по ступеням, вновь обратился с речью к слабому и кровожадному тирану.

– Государь, – торжественно начал Вильгельм Длинный Меч, – когда мы прощались с вами в Туре, я поручил вашему покровительству моего благородного пленника, сира Гюи де Кюсси. Помня о вашем обещании содержать его должным образом и отпустить на свободу за тот выкуп, какой я назначу, я хотел бы узнать теперь, намерены ли вы сдержать свое слово. Не стану выяснять, по каким причинам не выполнили вы первой части нашего договора – относиться к сему доблестному рыцарю со всем уважением, которого он заслуживает – это на вашей совести. Но буду настаивать на втором пункте этого обязательства. Из уважения к собственному имени и чтобы смыть пятно, которое вы на него наложили, я готов сей же час и без всякого выкупа отпустить столь славного воина, но боюсь, что он сочтет этот жест недостойным и даже оскорбительным. Как бы то ни было, я назначаю выкуп в семь тысяч крон. Здесь его паж, и он готов сию же минуту заплатить за свободу своего господина. Я требую от вас немедленного решения, поскольку узнал, что он все еще томится в той роковой башне, которая останется вечным пятном на чести Англии. Надеюсь, что он в добром здравии и что не нашлось никого, кто бы осмелился посягнуть на жизнь моего пленника?..

– Граф Саллисбюри! Да как вы смеете! – прикрикнул было король. Но, встретившись с суровым взглядом Вильгельма и заметив нескрываемое презрение в глазах баронов, он прикусил язык и изменил тактику, небезосновательно полагая, что притворство – его обычная защита – будет в этом случае гораздо полезнее. – Граф Саллисбюри, – повторил он более мягким тоном, – кому как не брату знать обо всех моих слабостях? Да, признаюсь, я слаб, но не изверг, как думают многие из тех, кто меня плохо знает. А вы-то… Наслушавшись всяких толков, вы вздумали вдруг судить меня! За что? За то, что какой-то безумец, неверно истолковав мои повеления, совершил в стенах этой крепости ужасное преступление, которое клеветники хотели бы свалить на меня. Не знаю, случайным ли было убийство, или умышленным, но я в этом не замешан и готов доказать в сем и каждому, что не отдавал такого приказа. Да, я сделаю это по собственной воле, хотя и не следовало бы королю обращать внимание на злые наветы клеветников, я докажу… но не сейчас, и при других обстоятельствах.