Дороти Даннет - Путь Никколо Страница 41

Затем отец Кателины вступил в круг, Саймон обернулся и увидел ее. Он нахмурился. Нахмурился.

— Милорд Саймон! Как чудно, — воскликнула Кателина, — что они уже выпустили вас. Долго вы пробыли в тюрьме?

Она говорила по-французски. Оставалось надеяться, что даже венецианцы смогут все понять. К ее вящему удовлетворению, красивое лицо несостоявшегося воздыхателя побелело от ярости.

Отец тут же ухватил дочь за руку:

— Кателина! О чем ты говоришь? Мсье Килмиррен не был в тюрьме!

Она смерила его озадаченным взглядом.

— Но ведь он убил того мальчика? О, прошу меня простить! Конечно, как чужеземец вы не подчиняетесь нашим законам. И о чем я только думала?

Внезапно звучный голос у нее над самым ухом произнес:

— Мадам, каковы бы ни были ваши мысли, они не могут не очаровывать, уже в силу того, что их провозглашает столь восхитительная юная особа. Могу ли я просить быть представленным вам?

Это был тот самый седьмой гость, говоривший по-итальянски и по-французски. С насмешливой улыбкой она обернулась, но тут ее самоуверенности был нанесен урон.

Пышный комплимент исходил отнюдь не от наивного восторженного юнца, но от мужчины лет за пятьдесят, немалый рост которого был сравним лишь с его же тучностью. Отороченный вельветом бархатный плащ, ниспадавший до самого пола, был столь широк, что его хватило бы на паруса целому торговому кораблю, — вот разве что мало кто из судовладельцев мог позволить себе паруса за такую цену. Усыпанная драгоценными камнями цепь на его плечах стоила целого замка, а изящный головной убор был украшен собольим мехом. Чисто выбритое лицо со множеством подбородков делало его похожим на толстяка-монаха, вот только в нем не было ни следа положенного толстяку-монаху добродушия. Губы, произнесшие ей комплимент, вежливо улыбались, но в глазах застыла зимняя стужа.

— О, прошу прощения, — подал голос секретарь герцогини. — Госпожа Кателина позвольте представить вам сира Джордана виконта де Рибейрак. Монсеньер живет во Франции, а сюда приехал по делам, связанным с нашими галерами. Монсеньер, Дер Флоренс ван Борселен и его старшая дочь Кателина Также, сударыня, позвольте вам представить мессера Орландо и мессера Пьеро с фландрских галер.

Толстяк слегка повел широкими плечами, вероятно, изображая поклон.

— Так прошу вас, мадам Кателина, продолжайте вашу любопытную историю. Неужто в Брюгге разразилась война с шотландцами?

Кто-то засмеялся, — это был Арнольфини.

— Не совсем так, монсеньер. Просто случайная драка с каким-то подмастерьем. Никто не пострадал. Должно быть, до мадам Кателины дошли преувеличенные слухи.

— Боюсь, что так, — громко подтвердил Саймон. Он по-прежнему оставался довольно бледен, и все так же хмурил брови. — Там я вижу своих друзей и хотел бы поприветствовать их. Надеюсь, вы извините меня?

Не дожидаясь ответа, он повернулся, чтобы уйти.

— Друзья? — переспросила Кателина, когда он поравнялся с ней, и достаточно тихо, чтобы никто больше не мог услышать. — Друзья женского пола, вероятно? Других у вас, похоже, не осталось.

Он замедлил шаг. Спиной ко всем остальным, он говорил так же тихо, как и она.

— Ваш приятель подмастерье также не знает в них недостатка По правде сказать, это себя вы должны винить во всем, что случилось с ним. Ведь именно вы передали мне его слова.

И он ушел, а она, нахмурившись, осталась смотреть ему вслед.

— Мадам могла бы поведать нам, — вновь произнес медовый голос виконта де Рибейрака прямо у нее над ухом.

Она повернулась, не скрывая недовольства. Кажется, теперь она начала понимать, почему у Саймона был такой взъерошенный вид. Похоже, его разозлило отнюдь не ее появление.

И все же у него скверный нрав. Откуда он мог узнать, что те презрительные слова сказал ей именно подмастерье? Этот вопрос тревожил ее, потому что отчасти заставлял ощутить свою вину за происшедшее.

— Мадам Кателина, — продолжил толстяк. — Вы не можете оставить нас в неведении. Мессер Орландо поведал нам поразительную историю о том, как наш отсутствующий друг Саймон напал с портняжными ножницами на какого-то подмастерья. Неужто это правда?

Судя по голосу, он шутил. Судя по глазам — нет.

Кателина осторожно промолвила:

— Мессер Арнольфини прав. Я знаю обо всем лишь по слухам. Милорд Саймон невзлюбил какого-то подмастерья, и их пути пересеклись. Случилась драка, и подмастерье был побежден. А кровь, я уверена, не более чем случайность.

Губы виконта де Рибейрака растянулись в усмешке.

— Ссора между дворянином и подмастерьем! Во Франции такое невозможно. Если юнец проявляет непочтительность, то его высекут, а не вызовут на поединок.

— О, Клааса и высекли тоже, — подтвердила Кателина. — Он занял место милорда Саймона в постели какой-то служанки, а также был повинен в смерти его гончей. За это он был бит плетьми и попал в тюрьму.

— И это вполне естественно, — промолвил толстяк. — После чего, полагаю, он попытался убить месье Саймона? Мессер Орландо?

Венецианец в платье черного дамаста прижал палец к бороде, пытаясь разобраться в этой запутанной истории.

— Драка? Но, как мне сказали, это ремесленник ранил мессера шотландца своими ножницами, после чего мессер шотландец, вместо того, чтобы убить его на месте, вызвал его на поединок дубинками, этим оружием простонародья. Я считаю сие ошибкой. Вельможе не пристало якшаться с крестьянами. Как бы то ни было, юнец получил по заслугам.

— Он прикончил его? — поинтересовался толстяк.

— Почти, — ответила Кателина. — Ваш шотландский вельможа пырнул его теми же самыми ножницами, после того как избил до полусмерти.

Толстяк с усмешкой повернулся к Васкезу, Арнольфини и Флоренсу ван Борселену.

— О, эти обычаи Бургундии! Так это слухи или правда? Месье Саймон, который мог бы поведать нам истину, к несчастью, нас покинул. Но, возможно, он попросту скромничает. Одолеть дикаря его же собственным оружием — это неплохое достижение, не так ли?

— Чего не скажешь об ударе ножом, — холодно парировала Кателина.

Ее отец возмутился.

— Кателина! Ты же знаешь, что это неправда Ножницы случайно оказались между ними, и подмастерье первым ударил Саймона.

— В самом деле? — переспросила Кателина. — А до меня дошел слух, что именно это был несчастный случай.

Ледяной взгляд задержался на ее лице.

— Судя по вашим речам, мадам, — заметил виконт де Рибейрак, — вы не слишком дружески расположены к нашему благородному юному шотландцу.

Она уверенно встретилась с ним глазами.

— Вы правы, — подтвердила Кателина. — Я нахожу его — и не без оснований — избалованным, мстительным повесой.