Павел Макаров - Адъютант генерала Май-Маевского Страница 41

К тому времени в тюрьме очутились и тт. Михаил и Иван Чудновы с обвинениями в принадлежности к актив-членам РКП(б) и подготовке вооруженного восстания. Им была предъявлена ст. 108 первой части X тома старого «Свода Законов Российской Империи», грозившая смертной казнью. Сергей Полянский бежал из города в район леса (селение Джалман), а Лука Луговик и Алеша Буланов еже­дневно меняли квартиру.

Тов. Михаил Чуднов был сви­детелем самочувствия  тюрем­щиков, когда через неделю явился настоящий следователь и, вместо арестованного, по­лучил фальшивый ордер! При­мчался сам полковник Леус и, потрясая кулаками и неистово матерясь, орал на началь­ника тюрьмы полковника Жизневского:

— Мерзавец, прохвост, что наделал: триста ворон оста­вил, а сокола, сукин сын, выпустил.

Когда контр-разведка посадила в участок т. Литвинова, группа решила освободить его. Восемь подпольщиков пе­реоделись в форму нижних чинов, а Лука Луговик и Алеша Буланов снова в офицеров. Окружили одного из своих, имитируя захват бунтовщика, и такой процессией явились в участок. Дежурный офицер доложил полков­нику, который в это время производил проверку караула. Полковник ответил.

— Пусть подождут.

Тов. Луговик ударил полковника по физиономии, а тов. Буланов сорвал с него погоны. Под угрозой смерти, моментально обезоружили караул. Освободили Литвинова и других политических заключенных и посадили на их место золотопогонников и караул.

Контр-разведка долго не хотела признать себя побежденной. Однажды Сафьян, Луговик и Буланов шли на собрание по Почтовому переулку. Неожиданно два контр-разведчика подхватили Сафьяна под руки с торжествую­щим возгласом:

— Наконец-то, голубчик, попался!

Но идущие сзади Луговик и Буланов открыли стрельбу. Заварилась драка с агентами и подоспевшими юнкерами. В результате все три подпольщика скрылись через сквоз­ной двор синагоги. Подобный случай произошел и при попытке окружить конспиративную квартиру. Исключи­тельно благодаря стойкости и храбрости товарищей, а осо­бенно Алеши Буланова, спаслись все товарищи до единого. Вот почему мы проводили Алешу как самого родного человека, и прямо не представляли себе, кем заменить такую потерю! [15]

ШТУРМ ШАХТ.

По распоряжению т. Мокроусова, была послана связь к Альминскому партизанскому отряду, которым командо­вал Сережка Захарченко (Забияченко). Через несколько ча­сов от Сережки прибыли военком Леонид Киселев и партизан Антон Кубанец. Они заявили о полном своём подчинении Мокроусову. Альминский отряд был, как батальон, влит в 3-й Повстанческий Симферопольский полк. Затем мы двинулись к Бешуйским копям.

С большими предосторожностями ночью мы подкрались к шахтам. Все же часовой услышал стук копыт и шорох.

— Стой! Кто идет?

Мы замерли. В двух шагах от нас переговаривались:

— Господин поручик, я слышал шум...

— Тебе вечно кажется,— небрежно ответил офицер.

Я отдал распоряжение идущим впереди ротам:

— Первый вправо, второй влево, в цепь!

Послышался шорох, и белые встревожились.

— Стой!

Затрещал пулемет.

— Часто начинай! Пулеметный огонь!— громко ско­мандовал я. Эхо повторяло раскаты стрельбы, ловило ма­лейшее движение отряда. Казалось, что с нашей стороны наступает не менее тысячи.

— Вперед! Ура! Ура!

Партизаны бросились на шахты. Отряд белых в числе восьмидесяти трех человек, — из них восемь офицеров, при шести пулеметах,— разбежался. Несколько офицеров спряталось вблизи шахты в окопы, опутанные проволоч­ными заграждениями, и зачастили из пулеметов. Но их одинокая попытка не спасла шахты от красных. Мы во­рвались в офицерские флигели. По всем признакам, муж­чины удрали в одном белье. А их полуодетые жены не понимали в чем дело.

— Где же ваши вояки? — спросил Мокроусов.

Одна из жен дерзко ответила, окидывая нас презритель­ным взглядом:

— Кто вы такие и как смеете врываться к нам?

— Мы краснозеленые. Простите, что побеспокоили. Но вы нам не нужны. Мы только удивляемся, что храбрые мужья бросили жен.

Женщины побледнели и дрожащими голосами запросили пощады. Мокроусов только досадливо отмахнулся. Не было времени объяснять, что краснозеленые — не разбой­ники. Мы побежали из помещения. Мокроусов распорядился:

— Товарищ Макаров. Попридержите белых подольше. Когда я зажгу шахту, я пришлю весть, Тогда можно от­ступить.

Белые, не жалея патронов, развили сильный огонь из Максима. Партизаны лежали в цепи за деревьями.

Я крикнул:

— Белогвардейцы, послушайте, что вам скажу! Колчак расстрелян, красные войска под Варшавой, за что вы бьетесь? За капиталистов? Бросьте оружие, переходите к нам, мы вам гарантируем жизнь. Сдавайтесь!

Меня перебили:

— Убирайся к такой-то матери, босяк! Семеновцы не сдаются.

— Ну хорошо, сволочь! Мы вас живьем возьмем! — при­грозил я. И, обернувшись к партизанам, гаркнул во всю глотку, на поучение белым:

— Не стрелять! Второй батальон, принимай вправо по балке, не выпускай бандитов. Окружить и взять жи­выми!— Последние мои слова заглушил треск пулеметного огня. Белые шпарили по балке, где не было ни одного партизана. Когда стрельба немного стихла, я крикнул:

— Первый пулемет, огонь!

— Та-та-та-та, — затрещал наш пулемет. И тотчас же партизаны быстро перенесли этот же пулемет на сто шагов влево, и опять команда:

— Второй пулемет, огонь!

— Та-та-та...

— Товарищ Макаров! Шахта зажжена. Приказано отсту­пать по дороге, какой шли!—быстро сказал посланный от Мокроусова партизан.

Отбежавши не менее четверти версты, мы встретились с т. Мокроусовым и присели на отдых.

Вдруг раздался мощный взрыв. Земля под нами загудела, как при землетрясении. Сверху посыпались камни. Минутный страх сменился общей радостью. В шахте было заложено около двадцати пудов динамита. Взрыв остановил добычу угля; Мокроусов с первых же дней нанес чувстви­тельный ущерб транспорту Врангеля.

Белая пресса умолчала о действиях краснозеленых. Лишь в одной из газет появилась маленькая заметка о казни двух офицеров, сбежавших во время штурма шахт.

Отдохнув в районе Чатыр-дага, Симферопольский полк двинулся к деревне Куру-узень. Около деревни Шумы мы порвали телеграфные провода. Скоро с одной из возвы­шенностей перед нами развернулось море. Алушта драз­нила наши аппетиты. Мокроусову очень улыбалось занять город, но для такой операции не хватало сил.  

ПАРТИЗАНСКИЕ БУДНИ.