Александр Чиненков - Крещенные кровью Страница 42

– Знаю, но отпустить так сразу не могу, – развел руками Горовой. – Дело тут появилось особой сложности, да и по делу относительно смерти твоего отца работать тебе придется, не забыл?

– Вот так всегда, – пробубнил Степан недовольно. – Мне сейчас как никогда отпуск нужен, а ты работой загружаешь.

– На то ты и следователь, товарищ Калачев, – напомнил начальник с нажимом. – Ты собрался начать собственные поиски убийцы отца вне рамок уголовного дела. Хочешь покарать Купца самосудом?

– Чем я собирался заняться во время отпуска – дело мое, а не казенное, Андреевич, – Степан поморщился и взялся за бутылку. – Убийцу отца я буду искать как в служебное, так и в свободное время. Помощи просить тоже ни у кого не собираюсь, думаю, управлюсь сам.

– А сыскари из УГРо чего делать будут? – улыбнулся Горовой. – Это их дело – убийц и жуликов ловить, а твое дело – расследованиями по уже пойманным преступникам заниматься, усек?

Калачев отставил бутылку и потер затылок.

– Убийца известен, – сказал он. – Только вот ловить его никто не торопится. Он в форме сотрудника ГПУ по стране разъезжает, а сыскари ни мычат ни телятся. Купец уже около двух лет в розыске… А пока его «ищут», он отца моего забил до смерти. Так что…

– А что его связывало с твоим отцом? – спросил Горовой равнодушным тоном.

– Понятия не имею, – не моргнув глазом солгал Калачев. – Думаю, дело случая.

– Ладно, допустим, так все и было, – сделал вид, что поверил словам подчиненного Горовой. – Но у меня есть еще вопросик к тебе, следователь Калачев.

– Что ж, выкладывай, товарищ начальник, – ухмыльнулся Степан, интуитивно почувствовав недоброе.

– Отец твой был скопцом, правда?

– И что с того? Причиндалы у него снарядом на фронте оторвало, а в секте состоял он принудительно.

Горовой, слушая объяснения Степана, вглядывался в его лицо, словно желая разгадать тайные мысли. Ну а Калачев старался не попасть впросак.

– А вор-рецидивист Носов по кличке Купец, тоже скопец, как и отец твой. Даже скажу больше – они в одной секте состояли до ее распада. Потому то, что между ними произошло в роковую ночь, мы должны обязательно выяснить!

Степан внешне спокойно слушал Горового и в спор не вступал. Он вдруг отчетливо уяснил, что начальник хорошо осведомлен о том, чего Степан никогда не афишировал. Допустим, про скопцовство отца он указал в анкете при приеме на службу, но как Горовой дознался про скопцовство Носова?

– Мне что, пришла пора отвечать за грехи отца и считать себя «врагом народа»? – спросил он хрипло, начиная волноваться по-настоящему.

– Считай себя кем угодно, хоть архангелом Гавриилом, – пожал плечами Горовой. – А еще можешь себя казнить и миловать. Только вот сейчас убирай с глаз долой свою недопитую пол-литру, иди домой, хорошенечко проспись, а утром милости просим на работу. В девять явишься в мой кабинет, как стеклышко, и получишь для дальнейшего расследования очень необычное дело.

– Необычное? – усмехнулся Степан.

– Совершенно секретное, – ответил Горовой чуть ли не шепотом, на всякий случай покосившись в сторону двери. – И никто не должен даже подозревать о его существовании, понял?

Калачев кивнул, он конечно же понял.

Весь день напролет Степан сидел затворником в кабинете и изучал документы в папке под грифом «Совершенно секретно». По протоколам и другим материалам было видно, что по делу проведена большая и кропотливая работа. Если бы кому-нибудь захотелось написать книгу о банде извращенцев и людоедов, действовавшей в Оренбурге, то никаких других источников и не понадобилось бы.

Пока Калачев разбирал дело, он курил одну папиросу за другой. А когда дочитал обвинительное заключение до конца и закрыл папку, ему опять захотелось напиться до беспамятства.

Закурив последнюю папиросу из пятой по счету пачки, мужчина подошел к зеркалу. Увидев свое отражение, он подавился дымом и закашлялся. Да, постарел он за последние дни. Похудел, осунулся, заметнее обозначились морщины на лице, особенно вокруг глаз.

В дверь постучали.

– Кто там? – отойдя от зеркала, крикнул Степан.

– Открывай, я это, – послышался из коридора голос Горового.

Горовой, не говоря ни слова, с расстроенным видом присел на стул:

– Что скажешь, Степан? Впечатлило?

– Не то слово… Я будто в дерьме от пят до макушки вывозился.

– Я даже касаться папки брезгую, – поморщился Горовой. – А если приходится, руки с мылом по полчаса отмываю.

– Не понял я одного, Андреевич… Дело раскрыто и расследовано, преступники осуждены и наказаны. Почему ты снова вернул его из «запасников» и вручил мне?

Горовой пожал плечами.

– Не понял? – переспросил он задумчиво. – У меня все еще копошится в душе какая-то неудовлетворенность… Давай-ка разберем его по косточкам и обсудим, – неожиданно предложил Горовой. – Если ты снова не поймешь, тогда буду объяснять, как балбесу, на пальцах.

– Ну зачем ты так, Андреевич? – обиделся Степан. – Суть я уловил, но…

– Валяй, выкладывай, чего уловил, а я послушаю, – Горовой расположился поудобнее. – Постарайся не упустить ничего. В этом деле каждая крупинка может иметь важное значение…

– Оренбургский Караван-Сарай был построен еще генерал-губернатором Василием Перовским, – начал «совещание» с начальником Степан Калачев. – Много важных особ того времени видели стены Караван-Сарая…

– Вижу, читал внимательно, что даже такие, совсем не обязательные сейчас события не упустил, – одобрил Горовой.

– Из дела я узнал, что в 20-м году в Караван-Сарае открыли Башкирский педагогический техникум. Какая там чертовщина творилась, ни для кого не секрет, – продолжил Степан. – Сколько домыслов и страшных зловещих слухов ходило вокруг этого заведения, не счесть. Учиться в голодном Оренбурге оказалось делом далеко не легким. Я, следователь ГПУ, и то все подробности узнал только что из материалов изученного дела.

– Было нелегко, но люди учились и учатся, – согласился начальник, вздохнув с облегчением.

– Знакомясь с делом, я не совсем понял, как смог устроиться на работу в техникум этот паскудник Салях? – поинтересовался Калачев.

– А что в этом такого, устроился, как и все, – пожал плечами Горовой. – Неприметный, с виду тихоня… Он не вызвал никаких подозрений при оформлении.

– Но почему? Жена от него сбежала сразу же после свадьбы, да и с другими женщинами отношения не складывались. А вот к мужчинам он клеился сам! Неужели руководству техникума это было неизвестно?

– Кто его знает… Не исключаю, что всем все было известно, – ответил задумчиво Горовой. – На родине в Казанской губернии его называли «женщина Салях», и все знали о его мерзких пристрастиях.