Роберт Святополк-Мирский - Нить судьбы Страница 42

Старые друзья молча смотрели на него.

Грек Микис со звоном вложил меч в ножны, низко поклонился и вышел.

После длинной паузы Леваш обратился к Зайцеву:

— Ну, говори, Макар, что там пришло тебе в голову…

Зайцев вздохнул и начал говорить.

— Помнишь, Лукич, в году восьмидесятом, когда мы с тобой были в войске покойных уже ныне братьев великого князя Бориса Волоцкого и Андрея Большого, мне поручили сопроводить их жен из Витебска, где они пережидали, когда кончится вся эта заварушка.

— Хорошо помню! — ответил Картымазов. — Тебя послали за ними, а меня в Москву.

— Совершенно верно, — продолжал Зайцев. — Так вот когда мы возвращались, во время одного из привалов, перекусывая в березовой рощице, княгиня Ульяна сказала своей золовке: «А ты знаешь, я случайно повстречала в Витебске своего бедного дальнего родственника Ивана Лимонова, а живет он очень бедно в своем захудалом имении в Белоозерске. Так вот этот Лимонов похвастался, как ему повезло — оказывается Софья–то, золовушка наша московская сбежала на Белоозеро с частью казны великокняжеской, и там, на месте, эту казну куда–то прятали и его к этому делу привлекли, так что он прилично заработал, а при случае рассказал, что хитрая Софья большую часть казны спрятала отдельно, чтоб даже ее супруг Иван не знал об этом. Ты видишь какая! Небось, для сына своего новорожденного Василия приберегла на будущее!» Я хорошо запомнил этот разговор, потому что был очень удивлен и решил что это просто завистливые женские сплетни. Я не знал тогда, а только потом после Великого стояния на Угре узнал, что великий князь из боязни, что Ахмат все–таки возьмет Москву, действительно всю казну с Великой княгиней на север направил и в разных местах спрятать велел!

Леваш с такой силой хлопнул себя по лбу, что все вздрогнули.

— Конечно! — воскликнул он — Ведь Аристотелев получил свою землю прямо из рук Великой княгини Софьи! Он — ее человек! И у него в гостях во время масленицы они там все о чем–то сговорились! И гонец от него прискакал вовсе не из–за шапки!

— Я боюсь, — тихо сказал Зайцев, что «Василий» — это сын Софьи, «казна» — это та самая часть, о которой говорила княгиня Ульяна, а прямая дорога на Белоозеро лежит через Клин.

— И если они попадутся, — сказал Леваш — им отрубят головы, как изменникам и всем нам тоже не поздоровится. Я целовал крест служить великому князю, но не великой княгине! — воскликнул он.

— Я тоже! — Невольным хором ответили Филипп, Картымазов и Зайцев.

Картымазов встал, выпил очередную рюмку и сказал:

— Теперь речь идет уже не о наших детях! Мы целовали крест на верность, и присягу свою должны выполнить. Я думаю, что Макар точно догадался — их втянули в заговор, и они двинулись в сторону Белоозера! Но они еще не настолько ловки, чтобы не оставить никаких следов! Мы их догоним, и остановим, прежде чем они что–нибудь натворят! Два часа на сборы и в путь! Никому — ни слова! Встречаемся на медведевской заставе у монастыря. К вечеру будем в Медыни — там заночуем — и на рассвете в Клин!

Поздним вечером того же дня четверо немолодых, но воинственных и вооруженных всадников остановились на постоялом дворе в Медыни, переночевали и рано утром выехали по дороге на Клин.

От восьми молодых всадников точно так же выехавших из этих ворот, они отставали ровно на трое суток…

Глава вторая

СОРОЧКИ ДЛЯ НАСЛЕДНИКА

Июль 1497 г.

Владимир Гусев преклонил колено и, оглянувшись, нет ли поблизости придворных девок, негромко сказал:

— Все идет по плану, государыня. Только что прискакал наш гонец с донесением. Отряд из отлично подготовленных и преданных нам людей отбыл. Они буду ждать нашего гонца в условном месте недалеко от города.

— Сколько их там?

— Восемь, государыня, но уверяю тебя — они стоят сотни.

— Если это дети тех, кого я знаю, и о ком слышала — то вполне возможно, — улыбнулась Софья.

— Не сомневайся, государыня. Я сам видел их во время забав и потешных игр на масленицу у Аристотелевых. Они показывали такие чудеса верховой езды, фехтования и стрельбы из лука, что я даже не представлял себе, что такое вообще возможно.

— Быть может и гонцу и нашим молодым друзьям не придется долго сидеть без дела. Я жду нескольких гостей, и если все пойдет по плану…. Одним словом, Владимир, будь у себя — возможно, через несколько часов я позову тебя снова.

Гусев низко поклонился и вышел.

Тут же вошла Береника.

— Прибыл сеньор Сальваторе, он ждет.

— Отлично, — сказала Софья, — проси.

— Здравствуй, дорогой Джованни, — ах, прости, ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Джулиано, но мы здесь одни и нас никто не слышит.

Встав на одно колено, Джулиано Сальваторе прикоснулся губами к кончикам протянутой руки государыни.

Софья обратила внимание, что в левой руке он сжимает плотные кожаные перчатки, не совсем уместные в эту теплую пору года.

— Ты готов? — спросила Софья.

— Да, государыня.

— Это верное средство?

— Неоднократно проверенное. Желаемый результат наступает через сутки.

Софья встала, взяла мэтра Джулиано под руку и повела в дальний угол своей палаты. Там она открыла незаметную низенькую дверцу в стене и пропустила Джулиано в маленькую комнату, где когда–то обитал любимый шут великой княгини Савва.

— Посиди здесь тихо, я позову тебя, когда настанет время.

Затем она подошла к входной двери выглянула и спросила ожидающую в прихожей Беренику:

— Анисья уже пришла?

— Нет еще.

— Как появится, сразу зови.

Софья медленно вернулась, подошла к окну, распахнула его, и теплый весенний воздух ворвался в палату.

Сквозь окно Софье была видна уже высокая Кремлевская стена, но она смотрела не на зубчатую верхушку ее, а куда–то в центр, и ей чудилось, что где–то там за слоем красного кирпича скованное плотным цементом, вытянувшись, лежит на спине тело горбуна Саввы…

Софья еще раз перелистала в своей памяти все детали длинной, тонкой и сложной интриги, которую она осторожно плела вот уже почти год и подумала, что всего через несколько минут должна произойти решающая сцена этого огромного действа…

Когда осенью прошлого года покойная Паола вместе с Береникой и Аспазией изо всех сил пытались помочь великой княгине в ее женской беде — невнимании супруга — всем казалось, что мысль пригласить лучших московских ворожей пришла в голову именно им. Софья долго сопротивлялась, а они долго настаивали и, наконец, она согласилась.