Виталий Гладкий - Тень Торквемады Страница 43

Пожелание пока было лишь одно: встретиться с человеком, который может составить миссии протекцию в Московии. Фернан Пинто уже знал, что иноземцам торговать с Москвой не так-то просто. Увы, Филипп II совершил большую ошибку, когда состоял в браке с английской королевой Марией Тюдор. Своим королевским указом они освятили в 1555 году существование Московской торговой компании, которая захватила почти всю торговлю с Московией.

Великий князь московитов дон Хуан даровал английским купцам право свободного въезда, передвижения и беспошлинной торговли в русских землях, а также подарил им дом в Москве, где они организовали Гостиный двор. Англичане всеми силами препятствовали появлению в Москве купцов из других стран, не гнушаясь подкупом великокняжеских дьяков и подьячих, возводивших на конкурентов-иноземцев напраслину.

Среди купечества бытовала поговорка: «Поехал в Московию по шерсть, а вернулся стриженным». Оболганных купцов нередко обвиняли как иноземных шпионов и, отобрав товары, выгоняли из Московии взашей. Хорошо хоть головы не рубили — дон Хуан понимал важность торговли с другими странами. Поэтому торговать в Москве решались немногие смельчаки. Зато прибыль у них была весьма существенной — не в пример тем, кто боялся иметь дела с Московией и за бесценок отдавал свои товары англичанам…

Фернан Пинто ушел вместе с отцом Игнасио, а де Фариа стал терпеливо дожидаться, пока Альфонсо Диас исполнит все то, что предписано морскими законами капитану судна по прибытии в порт. Он непременно хотел посетить район Де Валлен, чтобы выпить там кружку-другую дженевера[45], о котором был немало наслышан, и пообщаться с местными красотками.

Тем временем Фернан Пинто вышагивал в сопровождении испанских солдат по улицам Амстердама. Видимо, его приняли за очередную жертву инквизиции, потому что со всех сторон он ощущал на себе сочувственные взгляды. А в одной улочке на солдат обрушился град камней, но догнать инсургентов и наказать их испанцы даже не пытались — это были подростки, которые мигом, как горох, рассыпались среди домов, проскальзывая в немыслимо узкие щели, через которые только коты могли пролезть.

Наконец небольшая кавалькада остановилась возле трехэтажного дома с двором, окруженным высоким забором. Судя по внушительному фасаду с фигурами наяд и лепнине, здесь жил богатый негоциант. Их встретил привратник — вооруженный до зубов детина, и отца Игнасио вместе с Фернаном Пинто пропустили во двор; солдаты остались за воротами.

— Отец Игнасио! Какая честь! — воскликнул дородный купчина; в его грубом голосе слышалась явная фальшь, смешанная с душевным трепетом. — Я рад приветствовать вас в моем скромном жилище!

Купец встретил инквизитора и фидалго на пороге, что указывало на великое почтение к гостям.

— Мир дому сему, — вежливо ответствовал монах. — Герр Ламберт! Я привел к вам друга, которому нужно оказать посильную помощь. Церковь будет вам очень признательна, мин герр.

— Всенепременно, святой отец! — с воодушевлением воскликнул голландец; похоже, он мысленно прочитал благодарственную молитву святому покровителю своей семьи — визит инквизитора обычно не сулил богатому негоцианту ничего хорошего. — Сделаю все, что в моих силах! Прошу вас в дом, у меня как раз накрыт стол, отобедаем.

— Премного благодарны, — постным голосом ответил доминиканец. — Однако прошу извинить меня, мин герр, — дела. Мне пора к мессе. Я оставляю вам этого достойного господина. Надеюсь, вы найдете общий язык.

С этими словами монах поклонился и выплыл за ворота. Герр Ламберт облегченно вздохнул и украдкой смахнул пот со лба; слуга широко распахнул дверь, и Фернан Пинто оказался в просторной зале с большим изразцовым камином, стены которой были сплошь увешаны картинами и златоткаными гобеленами.

Сквозь высокие узкие окна с перегородками, делящими окно на квадратики, виднелась зелень сада. Дверцы посудных шкафов напоминали окна на фасаде дома, а по бокам их украшали резные колонны и башенки. Каминная полка была уставлена расписными декоративными тарелками и небольшими скульптурами из белого фаянса. Рядом с картинами висели охотничьи трофеи — головы диких кабанов и оленей, старинные географические карты, оправленные в черные деревянные рамы, — бережное отношение к картам было в генах у потомков отважных мореплавателей.

Посреди залы и впрямь был накрыт стол, который ломился от еды. Видимо, у Маринуса Ламберта (так звали негоцианта) намечался не просто обед, а празднование какого-то события. Пинто почувствовал себя неловко, особенно когда из глубины дома послышался звонкий смех и в залу впорхнули две прелестные девицы, юноша, очень похожий на Ламберта, — видимо, его сын, а за ними вошла чопорная матрона и несколько мужчин, скорее всего, представители купеческого сословия.

— Я представлю вас как испанского купца, с которым веду дела, — шепнул ему на ухо герр Ламберт. — О ваших проблемах поговорим позже.

Фернану Пинто ничего другого не осталось, как согласно кивнуть…

Быстро выяснилось, что герр Ламберт праздновал день совершеннолетия старшей дочери. Она была помолвлена с представителем знатной купеческой фамилии, и Маринус Ламберт с огромным нетерпением дожидался этого дня, потому что замужество дочери сулило объединение с домом зятя, а значит, расширение дела и увеличение доходов семьи.

Против каждого места для гостя лежали столовые приборы — ложка, двузубая вилка, нож, а также стоял серебряный кубок. Еду подавали на широких металлических блюдах. Когда гости сели за стол, слуги внесли кувшины с водой и полотенца, чтобы они могли помыть руки. После этого все приступили к еде. Подносили блюда к столу и прислуживали гостям слуги.

Первым блюдом был жареный олень с острым соусом. Кроме оленя на столе были колбасы из мяса каплуна, жареные бараньи ножки с шафраном, мясо кабана со сливами и изюмом, жареная зайчатина с ароматными травами, домашняя птица, зажаренная на вертеле. И естественно, сельдь во всех видах — соленая, копченая, жареная и под соусом. Спустя какое-то время подали пироги и десерт — финики, яблоки и пирожные. После десерта сильно оживившиеся гости вновь принялись за мясные блюда, приправленные большим количеством пряностей — перцем, толченым мускатным орехом, имбирем и гвоздикой. Все это острое изобилие вызывало большую жажду, и вина текли рекой.

Фернан Пинто больше налегал на еду; он опасался, что выпив лишку, может потерять контроль за своим языком. Все яства были очень вкусными, и вскоре плоский живот фидалго сильно округлился. Почувствовав, что еда уже не лезет в горло, он украдкой мигнул Маринусу Ламберту; негоциант понял этот тайный знак, и они уединились в его кабинете.