Владимир Андриенко - Гладиаторы Страница 43

— Оставьте нас!

— Да, господин! — поклонился новый старший рутиарий и вышел за двери.

Тяжелая дубовая дверь с шумом закрылась, и они остались одни — гладиатор и ланиста.

— Я слишком милостиво с тобой обращаюсь, раб, — начал ланиста. — Ты много возомнил о себе.

— Я в твоей власти, господин. Ты можешь наказать меня, как считаешь нужным.

— Вот как? Я могу распять тебя на кресте или сгноить в городской тюрьме. Но скоро Сатурналии, а они всегда сопровождаются играми. Ты мне нужен. Но я хочу поговорить с тобой еще раз, варвар.

— Я слушаю тебя, господин.

— Ты совершил серьезный проступок, но я не наказал тебя, а выгнал вон рутиария Квинта. Но это не значит, что так я стану поступать всегда. Рутиарий поставлен, для обучения гладиаторов и долг гладиаторов повиноваться ему. Это закон, который нарушать нельзя. Ты понял?

— Да, господин, — Децебал кивнул.

— Я рассказал тебе историю своей жизни. Но ты так ничего и не понял. Ты не задумался о том, что такое Фортуна. Сейчас она повернулась к тебе лицом, но бойся пренебрегать её расположением. Эта богиня весьма обидчива. Он не терпит неблагодарности.

— Но разве она повернулась ко мне лицом, господин? Я всего лишь раб. И ты сам напомнил мне об этом.

— В Риме многие кто не носит железного ошейника такие же рабы, как и ты. При императоре Нероне самые знатные патриции валялись в пыли у ног императора и не знали, что их ждет завтра. В двери любого мог постучаться центурион преторианцев и принести послание от императора с таким содержанием: "Цезарь хочет, чтобы ты умер". И если патриций, или сенатор не выполняли это требование добровольно, то им помогали это сделать. Они разве не рабы? Конечно, сейчас при императоре Веспасиане Флавии все изменилось в лучшую сторону, но надолго ли? Кто может поручиться, что после Калигулы и Нерона не появиться подобное чудовище, облаченное в пурпур? У нас был император актер, так почему бы не появиться императору гладиатору? Если Нерон выходил на публику и представал пред толпой подданных в образе мима, то почему бы императору на выйти на арену?

Если бы Акциан знал тогда, что его слова станут пророческими. Спустя немногим более сотни лет, сын императора Марка Аврелия Комод действительно выйдет на арену в качестве гладиатора! Но ни Децебалу ни Акциану понятно не суждено было об этом узнать.

— Ты можешь стать знаменитым гладиатором, — продолжал Акциан. — У тебя есть все шансы для этого. Но нужно направить свою энергию в правильное русло. Нельзя идти по двум дорогам сразу. А ты ступил на опасную стезю, Децебал.

— Что ты имеешь в виду, господин? — Децебал опасался, что он знает об его разговорах, о Спартаке и о побеге.

— Ты думаешь, что ты можешь пойти по стопам Спартака и потрясти основы Рима? — усмехнулся ланиста. — Величайшие цари проигрывали войну Риму и теряли свои короны. Митридат, Тигран, Югурта. Величайший и великих полководцев Ганнибал проиграл войну Риму. А кто ты такой? У тебя есть армия, деньги, подданные, города, крепости?

— Нет. Но и у Спартака их не было.

— Верно, говоришь. Не было. Но Спартак свою войну с Римом тоже проиграл. Но и он был полководцем. Он служил в римской армии и видел её преимущества. Затем, когда римские легионы вторглись на его родину во Фракию, он изменил римлянам и перешел на сторону своих. За это его и продали в гладиаторы. Но он побеждал римлян их же тактикой. Он строил свои войска по римскому образцу. А ты знаешь правила войны, Децебал? Не отвечай, я знаю, что нет. Ты хороший мечник, но это не значит, что ты полководец. Подумай над моими словами и делай то, что я тебе говорю. Иначе ты окончишь свою жизнь плохо. Очень плохо. И я не пугаю тебя, а только предупреждаю о последствиях.

Децебал ничего не ответил ланисте.

— Квинт был редкой свиньей и я не жалею о том, что выставил за ворота, — продолжил Акциан. — Но он свободный римский гражданин. И он может пожаловаться префекту города и даже в Сенат. Тогда я не смогу тебя защитить, и ты предстанешь пред судом.

— Я готов отвечать за свои поступки, господин.

— Ах, вот как? Но ты мой раб и стоил мне денег! Сегодня я спасу тебя. Дам кому нужно взятки и все будет улажено. То есть я снова вложу в тебя деньги. Но это в последний раз! Запомни это! Если еще раз ты посмеешь оскорбить римского гражданина или поспорить с рутиарием — я сам сгною тебя. Тогда ты пожалеешь, что родился на свет. Поверь мне. Акциан не бросает слов на ветер. Ты все понял?

— Да, господин.

— А сегодня за свою дерзость ты отправишься в дом патриция Гая Сильвия Феликса на работы. Он просил меня прислать к нему двух гладиаторов.

— Да, господин. Я должен буду там сражаться?

— Нет. Тебя ждет иная работа. И ты станешь выполнять её как и положено рабу со всем прилежанием.

Децебал по знаку ланисты покинул помещение и вышел во двор. Его мучил вопрос, кто же донес Акциану о его разговорах о Спартаке? Неужели Цирцея? Получалось, что более некому. Об этой его связи с римлянкой Акциан был осведомлен отлично, и, очевидно, даже способствовал ей. Что-то слишком часто он отпускает своего раба на свидания. С чего бы ему проявлять такую заботу?

Глава 12

В КОТОРОЙ ДЕЦЕБАЛ УЗНАЛ КТО ТАКАЯ ЦИРЦЕЯ

Пей отраву, хоть залейся!

Благо, денег не берут.

Сколь веревочка ни вейся-

Все равно совьешься в кнут!

В. Высоцкий

"Разбойничья"

Знатный помпеянец Гай Сильвий Феликс был одним из самых влиятельных людей в Помпеях. По своему положению Феликс принадлежал к сословию всадников, но его состояние было одним из самых крупных в городе и не уступало патрицианским. Больше того, многие патриции брали у него в долг и теперь зависели от его хорошего настроения.

Он знал Акциана и попросил его предоставить в его распоряжение двух сильных гладиаторов. Он задумал заменить в перистиле тяжелую мраморную статую. Феликс пожаловался ланисте, что не может доверить этого дела своим рабам, которые недавно разбили статую Аполлона, подаренную ему, римским сенатором Гаем Нервою.

Акциан послал двоих — Децебала и Келада. Оба поистине могли быть натурщиками для статуи Геркулеса.

Гладиаторы пошли в город без охраны. При них был только провожатый, тщедушный старик — раб в доме Феликса грек по имени Аристомен.

Когда они проходили возле двухэтажного дома с портиками, что стоял на перекрестке, до Децебала донесся запах свежевыпеченного хлеба. Повеяло чем-то родным, и он повернулся к фракийцу:

— Запах дома, — произнес он.

— Свежевыпеченный хлеб всегда напоминает запах родины, — вмешался в их разговор старый раб. — Этот запах везде одинаков. И каждый, почуяв его, вспоминает свой родной дом.