Жеральд Мессадье - Цветок Америки Страница 44

Но у Деодата не было ни жены, ни детей.

Чтобы развлечься и скрасить свое существование, он решил порыбачить и уселся с удочкой на юте. Примерно через час, под аплодисменты экипажа, он вытащил из воды великолепного лосося. Поскольку на борту не было кока, один из матросов показал ему, как чистить и потрошить рыбу.

Вечером они впятером, вместе с братьями Кортереаль, насладились рыбным супом.

— Почему вы не рыбачите? — спросил Жак Адальберт у Гаспара.

— Для этого нужно время, — ответил тот.

Пространством моряки располагали в полной мере, но время было на вес золота.

18

«Я Красотка Мари, на меня посмотри…»

В своем плане возвращения в Анжер Жанна упустила одну деталь: служанку, которую допрашивали Эстерхази и Зилаи, разыскивая Жоашена и его сына. Через три дня после того, как Жанна, Франц Эккарт, Жозеф и Жоашен устроились в новом жилище, а Фредерика вступила во владение хозяйством и занялась поисками помощницы по кухне и садовника, к дому подошла скрюченная от ревматизма старуха.

Сначала Жанна не узнала ее, отметив только крючковатый нос, лисьи глазки, личико мумии с пергаментной кожей и засаленный чепец.

— Хозяйка! — вскричала гостья хрипатым голосом, улыбаясь беззубым ртом. — Вы меня не узнаете? Я Красотка Мари.

Красотка Мари! Как жестока судьба! Ведь лет двадцать пять тому назад эта старая куница и в самом деле была безумно хороша собой и кружила голову всем местным парням. В числе трех других девушек она помогала по хозяйству Фелисии, работая большей частью на кухне. Отличалась она от других поистине дьявольским очарованием, и когда лукавый забрал назад свой дар, от красотки остались только жалкие мощи.

— Конечно же, я узнала вас, Мари. Как поживаете?

Куница внимательно изучала ее:

— А вы зовсим не изменились, хозяйка.

Эта анжуйская манера говорить вместо «совсем» зовсим… Фредерика наблюдала за гостьей из кухонного окна. А та озиралась вокруг и вскоре приметила Жозефа, игравшего в саду с Францем Эккартом.

— Этих ребяток я совсем не знаю, — сказала она. — Ваши, конечно?

Жанна кивнула, начиная терять терпение.

— Один из сыновей Франсуа и сын моей дочери.

— А где же ваша дочь?

— Об на небесах, — ответила Жанна.

Разговор принимал не тот оборот, ведь эта Мари, как выяснилось из рассказов венгров, была отъявленной сплетницей. Счастье еще, что Жоашена не оказалось дома: вероятно, он отправился в лес.

— Что же с ней случилось? Она была такая милочка!

— Воспаление легких.

— Да уж, Пифальц — местечко холодное.

Пифальц. Откуда эта болтливая сорока знает, что Об жила в Пфальце?

— А муженек ваш? Не приехал с вами?

— Он тоже на небесах.

— Ой, горе-то какое! — воскликнула старуха. — Жизнь из нас все жилы тянет! Мерзавка распутная!

И смерть, значит, тоже. По обычаю Жанне следовало предложить стакан вина бывшей служанке; впрочем, та уже поглядывала на кухонное окно.

— Стало быть, вы теперь вдова? Женщина в окне — это не управительница ваша?

— Да. Фредерика! — раздраженно позвала Жанна. — Дайте стакан вина Красотке Мари.

— А как зовут высокого молодого человека?

— Франц Эккарт.

— Франзекарт? А малыша?

— Жозеф.

— Как и дедушку. До чего ж они похожи, ваши ребятки.

Это меткое наблюдение говорило о многом. А несносная бабенка продолжала осматриваться: судя по всему, она прекрасно знала, что в доме л'Эстуалей живет еще один человек. Фредерика вынесла Красотке Мари стакан вина. Та смерила ее взглядом.

— Вам нужна помощница на кухню, — заявила она. — Говорят, вы подыскиваете слуг. Мне здешние порядки известны. И я еще бодрая.

В болтовне — да, сказала себе Жанна.

— Я подумаю, — произнесла она вслух.

Итак, старая болтунья все пронюхала. Должно быть, работала на полицейских осведомителей. И на других людей тоже.

— Спросите у булочника, где дом Красотки Мари. Меня тут все знают. Я готова взяться за дело прямо сейчас.

— Спасибо, Мари, — сказала Жанна.

Она проводила ее до садовой калитки. Та в последний раз огляделась и наконец, ушла.

— Не нравится мне эта женщина, хозяйка, — сказала Фредерика. — Она колдунья. И сплетница.

Жанна кивнула.

Она рассказала Францу Эккарту об этом разговоре, и за ужином они вдвоем насели на Жоашена, умоляя его соблюдать осторожность. Больше чем когда-либо нужно было затаиться: не совершать никаких поступков, которые могли привлечь к нему внимание и возродить слухи о его колдовской силе.

После отъезда, а затем и смерти короля Рене Анжер лишился источника самых интригующих и лакомых сплетен. Жанна некогда была принята при дворе этого короля и пользовалась всеобщим уважением, поэтому ее возвращение в город не могло не вызвать интереса.

Естественно, первыми продемонстрировали это священнослужители. Дом л'Эстуалей поочередно посетили отец Лебайи, состоявший при соборе Сен-Морис, и аббат Кусе, настоятель обители Сент-Обен. Оба рассчитывали на пожертвования баронессы де л'Эстуаль, которая, разумеется, не преминет поддержать их добрые дела. Эти люди были хорошо осведомлены: они знали, что Жозеф де л'Эстуаль — банкир, а Франсуа — владелец печатни «Труа-Кле» в Страсбурге. Баронесса обладала значительным состоянием, но не стремилась проникнуть в среду знати, стало быть, долгов не нажила. Сверх того, они в мельчайших подробностях выяснили все родственные связи нынешних обитателей дома. Но только аббат Кусе упомянул Жоашена в разговоре с Жанной.

— Бедный человек, которого я приняла из сострадания и для помощи по дому. Он уже и крышу починил.

Последнее было истинной правдой. Поверил аббат или нет, но удалился он с кошелем, вполне оправдавшим его ожидания.

Однако дом продолжал интересовать многих. Некоторые из них — всегда одни и те же — бродили по улице и пытались заглянуть через изгородь в сад, где чаще всего проводили время Жанна, Франц Эккарт и Жозеф.

Это начинало утомлять, и Жанна обнаружила, что Анжер вовсе не та мирная гавань, которую она надеялась обрести, покидая Страсбург. Причину такого назойливого внимания она угадывала даже слишком хорошо: Жоашен. Сбывались и ее опасения: история с венграми, похоже, не завершилась — презрение Франца Эккарта к предложенной ему короне не убедило венгров и еще кое-кого отказаться от своих планов.

— Замыслы Максимилиана Габсбургского в связи с Венгрией тревожат французского короля, — объяснил Франц Эккарт за ужином. — Людовик Двенадцатый хотел бы посадить на венгерский трон человека, который стал бы его союзником, поскольку именно ему был бы обязан престолом.