Хельмут Ханке - На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины. Страница 44

Известны песни первозданной красоты: цыганские, казачьи, песни ямщиков, погонщиков караванов и песни вагантов[01]. Однако древнейшими из них были песни людей моря. Песни гребцов и матросов парусных судов. Отзвук их своеобразных, самобытных ритмов слышится из глубины тысячелетий. Ведь судоходством люди занимались уже в те времена, когда не было еще ни прирученных для верховой езды или работы в упряжке животных, ни колеса, ни повозки.

Плавающее дерево, движимое вперед течением, мускулами и ветром, впервые дало человеку возможность преодолевать пространство без помощи ног. Морские песни отличаются от песен всех остальных странников не только своим более почтенным возрастом, но и тем, что возникли они в целях облегчения работы. Они ближе к песням жнецов, гончаров, мельников, сукновалов. Песня оказалась упорядочивающей и стимулирующей силой в коллективном труде. Погонщики караванов должны были только держать поводья, никакой коллективной работы от них не требовалось. Гребцы же могли двигать лодку вперед, только непрерывно напрягая свои мышцы в едином ритме. Для этого необходимо было подавать тактовые сигналы. Самым подходящим инструментом здесь оказался человеческий голос: ведь при тяжелых физических работах мгновения наивысшего напряжения сил и без того всегда сопровождаются какими-либо непроизвольными сдавленными звуками или выкриками. Задавал темп древний запевала, как это происходит и по сей день при исполнении народных песен, или шэнти. Его певучая команда подхватывалась хором работающих. Хор обходился первоначально пением в унисон. Пение было протяжным, от одного рабочего такта до другого, на низких тонах.

Поэтому древние песни гребцов и матросов парусных судов египтян и индийцев больше ритмические, чем мелодические, что придает им несколько монотонный характер.

Такой же монотонностью отличались и древние полинезийские песни. Первые европейские мореплаватели, побывавшие в Южных морях, сообщали, что пение островитян – это сочетание звуков ударных инструментов, диких выкриков и движений, напоминающих греблю, вычерпывание воды и постановку мачты. Прекрасную же полифоническую мелодику более поздних песен Южных морей следует считать результатом воздействия церковных хоралов, которым островитяне научились от миссионеров.

Можно утверждать, что пение создал труд, а многие музыкальные инструменты были первоначально ударными и духовыми, предназначенными для подачи рабочих тактов, команд и сигналов. От барабанов и гонгов до дудок, флейт, рожков и больших морских раковин, будто специально самой природой созданных для выдувания музыкальных звуков. Однако не только мелодия, но и текст матросских песен нес первоначально функцию второстепенную. Мелодия и текст – ничто, ритм и рефрен – все! Такова формула этих старинных трудовых песен. (Да ведь и сам человек от природы подчинен ритмике и периодичности – взять хотя бы стук сердца, этих внутренних часов!) Только ритм и рефрен способны были совершить чудо и заставить группу людей, занятых коллективным трудом, работать в такт, загореться общим воодушевлением и объединить свои усилия в единую исполинскую силу.

Насколько несущественным был для этих песен текст, можно видеть на примере тукивака – песни гребцов-маори[02], состоящей почти из одних императивов:

Тяни (тена тойа),Дави (тена пехиа),Такт держи (тена тукиа),Ныряй (тена тьяйя),Хватай (тена кья у),Толкай, толкай (хоэ, хоэ ату),Вверх, вверх (рунга, рунга ату)Тяни (тена тойа) и т. д.

Если тукивака пелись одним или двумя людьми, задающими такт, то в так называемых хака принимал участие весь хор гребцов. Эти песни тоже были очень ритмичными, но в их текстах уже был элемент повествовательности, как это следует, например, из такой хака:

Тащите дрова!Мы получим в МакелуМясо для сытной еды.Прилив наступил.Животы наши ждутЖирного, сладкого мяса.А ну-ка, все разом, ух!

Песни с содержательным, связным текстом, как, например, у китайских джоночников, кроме задавания такта служили еще и другой цели. Так, если в штиль джонка шла на веслах, слова песни должны были брать гребцов за душу, побуждая их к более интенсивной работе. В одной такой песне рассказывается о том, как отец долгое время провел на чужбине, а когда, уже убеленный сединами, он наконец возвратился домой, его не узнал выросший в разлуке с ним сын.

С течением времени песни моряков совершенствовались. Вот как звучат, например, слова сербской баркароллы:

Весла бери поскорее и – в путь!Ветру подставь богатырскую грудь.Так навались, чтоб бурун за кормой!Правим в Рагузу, правим домой.Писомбо! Писомбо!

Пенит волну моя чудо-ладья,Счастлив судьбою моряцкою я.В даль голубую дорогой прямойПравим в Рагузу, правим домой.Писомбо! Писомбо!

Развивалась и мелодика, хотя построение ее оставалось довольно простым. Баркароллы, которые распевали венецианские гондольеры, отличались мягкой, меланхолической мелодией минорной тональности. Простые в композиционном отношении, эти песни не лишены были иной раз страстности и душевной тревоги. Такова, например, одна из самых старинных баркаролл, «Ун пескадор деллонда». Баркароллы вдохновляли Мендельсона и Листа, Обера и Оффенбаха.

Бессмертны русские песни «Славное море, священный Байкал» и особенно «Эй, ухнем!», которую благодаря Шаляпину знает весь мир. Песню о Байкале пели беглые сибирские ссыльные и каторжане, которым приходилось во время побега преодолевать это глубочайшее внутреннее море на Земле. «Эй, ухнем!» – классическая песня волжских бурлаков, тянувших бечевой вверх по Волге тяжелые баржи с хлебом. И по тексту, и по мелодии это одна из самых ярких рабочих песен.

Эй, ухнем! Эй, ухнем!Еще разик, еще раз!Разовьем мы березу,Разовьем мы кудряву.Ай да-да, ай да,Ай да-да, ай да,Разовьем мы кудряву.Эй, эй, тяни канат сильней!

Есть и немецкие бурлацкие песни, например песня бурлаков, тянущих баржи по Эльбе:

Зайя, хебай, хебай, хайя,Хайя, хебай, хебай, хайя!Шкипер, пуделя держиЮх, юх, юх!Чтоб не спрыгнул он с баржи,Юх, юх, юх!Покусает – штраф емуЮх, юх, юх!Меньше сотни не возьму,Юх, юх, юх![03]

Как же произошло, что эти столь немудреные в сущности песни обрели удивительное благозвучие? Секрет заключается в чередовании пения запевалы и хора, в чистоте и тембре голосов и в музыкальности певцов. Поразительно, что всеми этими качествами в избытке обладали хоры, составленные отнюдь не из профессиональных певцов.