Луи Буссенар - Жан Оторва с Малахова кургана Страница 45

И с обеих сторон гуляла смерть! Молодые, сильные люди, храбрецы, цвет двух наций, падали на поле боя или умирали в переполненных лазаретах.

Снаряды, пули, раны, болезни — обе армии буквально таяли. Непрерывное прибытие подкреплений едва восполняло жестокие потери воюющих сторон. Ожесточение возрастало, если только это было возможно. Противники бились не на жизнь, а на смерть, с переменным успехом. И положение войск не менялось, ибо чем яростнее была атака, тем более неистово оказывалось сопротивление.

Все уже понимали, что война будет длительной и кровопролитной. Даже оптимисты, решительные сторонники штурма, склонялись к тактике выжидания.

И войска с угрюмой решимостью, под ветром, дождем и снегом, ждали лучших времен, которые никак не наставали.

Об Оторве не приходило никаких вестей или, точнее, ничего достоверного.

О, это не значило, что его забыли. Никогда, даже во времена своей славы, он не вызывал столько разговоров.

Хотя Жан исчез три недели назад, имя его оставалось у всех на устах. Он становился легендой. Началось это через неделю после его исчезновения.

Ночью, при свете звезд, у подножия Рудольфовой горы, двое часовых передового поста заметили зуава. Он шел совершенно бесшумно, словно скользил над землей… его можно было принять за тень, за ним бежала собака. Человек и собака показались на мгновение и тут же исчезли.

В двадцати шагах от часовых, скорчившихся в своем укрытии, призрак крикнул странным голосом, похожим на жалобный стон, который пронял их до печенок:

— Тревога!.. Русские!..

И верно! Глубокой ночью неприятельский батальон ползком придвинулся к нашим позициям, намереваясь задушить часовых, захватить траншею, заклепать пушки, разрушить укрепления.

Предупрежденные призраком, часовые выстрелили наугад и отбежали к своим, крича:

— К оружию!

Атаку отбили.

Спустя три дня на участке Третьей батареи посты услышали дважды повторенный крик:

— Берегись, канониры!.. Берегись!

Один капрал высунул голову в амбразуру и увидел при свете сигнальной ракеты исполинский силуэт человека, а рядом — чудовищной величины зверя.

Тень напоминала зуава, а зверь — собаку, но контуры были расплывчатые и устрашающих размеров!

Капрал едва успел их рассмотреть. Они мелькнули, как зарница, и, подняв тревогу, исчезли в темноте. Через минуту все орудия Мачтового бастиона дали залп картечью, пытаясь отвлечь внимание от очередной вылазки русских. Однако за эту минуту посты подняли в траншее тревогу. Нападавших встретил неожиданный отпор, они отступили под огнем и в конце концов обратились в беспорядочное бегство.

Прошло несколько ночей, и опять — тревога, на этот раз у новых траншей, которые французские саперы усиленно тянули по направлению к Карантину. Саперы копали в полной тишине, и вдруг прямо перед ними раздался выстрел из карабина и знакомый крик:

— Саперы, берегись!.. Русские!

Саперы побросали лопаты и кирки, схватились за ружья и в мгновение ока превратились в бойцов. И здесь атака русских была доблестно отбита. Эффект внезапности не сработал, саперы снова взялись за лопаты, французская кровь не пролилась.

Таким образом, накопилось уже много подтверждений какого-то благожелательного вмешательства. Оно давало о себе знать вопреки всяким правилам и приказам — таинственное, анонимное и, пожалуй, даже сверхъестественное.

Но кто же этот заступник, этот неутомимый наблюдатель, чьи ночи проходили меж двух огней… этот друг, терпеливый и преданный, который на каждом шагу бросал вызов смерти и неустанно оберегал французскую армию?

— Это чертовски похоже на Оторву, — говорили часовые с передового поста, рассказывая о приключении. — Это был Оторва или его тень!

— Да, это был Оторва, — пришел к заключению и артиллерийский капрал. — Но он был ростом метра в три!.. Если бы я верил в привидения… клянусь честью, я сказал бы, что Оторва превратился в призрак!

Тут и саперы вспомнили и уточнили то, что они видели. Да, в самом деле, при вспышке выстрела они видели зуава, зуава и собаку. И тотчас, словно поддавшись внушению, все узнали… Оторву!

Отныне подобные истории, правдивые, но странные, множились и передавались из уст в уста. Вскоре они составили целую легенду вокруг нашего героя.

Он стал зуавом-призраком, являвшимся каждую ночь. Он бродил перед французскими линиями, как добрый гений и покровитель. Он возникал то там, то здесь, свободный, неуязвимый, и подавал голос, лишь когда надо было поднять тревогу.

Так продолжалось до той памятной ночи, когда русские предприняли большое наступление на англичан — страшное наступление, которое чуть было не привело к катастрофе.

Утро прошло совершенно спокойно. Никто ничего не ждал. И вдруг — шквал снарядов, ядер, бомб обрушился на английские позиции, громя траншеи с фронта и с фланга, опрокидывая пушки и калеча людей, охваченных паникой.

Малахов курган, батарея Килен-балки, Большой редан вели огонь из всех орудий, изрыгая пламя, точно кратеры вулканов.

Паника длилась недолго. К англичанам возвратилось хладнокровие. Они держались под ураганным огнем с удивительной стойкостью и отвечали выстрелом на выстрел. Но к этому времени у них осталась половина наличного состава. Болезни… огонь… ранения!.. Долго ли они продержатся?

Увы! Огонь продолжал их косить!.. Они отступали… оставляли свои аванпосты… смертельная опасность нависла над ними… Русские готовились к массированному наступлению… Да, вот оно! Сверкала сталь, слышались сигналы, хриплые команды…

— Русские!.. Русские!..

Внезапно у Колоколенки взлетели сигнальные ракеты. В расположении французской армии зазвучали горны, звавшие на битву. Три тысячи человек, схватив оружие, мгновенно выскочили из палаток. Егери, пехотинцы, зуавы и алжирские стрелки выступили на помощь союзнику.

— Примкнуть штыки!.. Беглый шаг!..

Французские батальоны пересекли траншеи, преодолели валы, разрытые бомбами, и оказались перед английскими позициями.

Оказались вовремя! Русские накатили лавиной, испуская дикие крики. Раздалось несколько залпов, а потом солдаты сошлись врукопашную.

— В штыки!.. В штыки!.. — кричали французы.

С рассветом завязалось жестокое сражение, пошло в ход холодное оружие — сильная сторона наших солдат.

Отважные и упорные русские не отступали. Ужасная, кровопролитная схватка продолжалась с яростным ожесточением.

Неожиданно огонь вражеской артиллерии, стихающий на северо-востоке, вспыхнул на юго-западе и обрушился на французские позиции. Теперь форт Карантина, люнет Белкина, Центральный и Мачтовый бастионы стирали в порошок французские передовые части.