Эрнест Капандю - Рыцарь в черном плаще Страница 46

— Да-да, извольте отдохнуть, ваше величество, по крайней мере час, — произнес чей-то запыхавшийся голос, — я это предписываю вам.

— А, Пейрони! — сказал Граммон, уступая дорогу доктору.

— К счастью, ничего другого не требуется, — сказал знаменитый хирург, — но все равно, прежде чем вы, ваше величество, сядете на лошадь, вам следует полежать.

— Хорошо, — решил король, — я пойду к вам, Бурре.

— О государь! — закричал откупщик, молитвенно сложив руки. — Если бы это ужасное происшествие не подвергло опасности драгоценную жизнь вашего величества, я возблагодарил бы Бога за Его милость.

— Приезжайте в Версаль, — сказал с любезным видом король.

Бурре схватил руку, которую протягивал ему король, и почтительно поцеловал ее, потом быстро пошел к павильону, чтобы отдать распоряжения. Людовик XV осмотрелся вокруг.

— Да здравствует король! — кричала толпа с искренним ликованием, которое оправдывало имя «Возлюбленный», данное ему народом.

— Благодарю, друзья, — Людовик XV, махнув рукой. Потом, словно пораженный внезапной мыслью, он с тревогой спросил:

— А Цезарь? Что с ним?

Он обернулся, ища глазами своего коня. Бедное животное, покрытое потом, дрожало. Один конюх держал его за узду, другой разнуздывал, а третий обтирал сеном. Король поласкал рукой Цезаря, глаза которого были налиты кровью и чье дыхание было таким тяжелым.

— Государь, — сказал Пейрони, — вам пора идти в павильон.

Король согласно кивнул.

— Вашу руку, Ришелье, — сказал он.

Герцог поспешно подошел и подал руку королю. Такая милость была очень велика, и завистливое выражение отобразилось на лицах всех придворных. Король, опираясь на руку герцога, сделал несколько шагов; окружавшая его толпа раздвинулась, и на открывшемся пространстве оказался труп кабана. Людовик XV остановился перед окровавленным животным.

— Какие славные клыки! — сказал он.

У кабана действительно была пара чудовищных клыков. Охотничий нож остался в ране. Сила удара была такова, что лезвие вошло в тело зверя по рукоять.

Король оставил руку Ришелье, поставил правую ногу на кабана и, ухватившись обеими руками за нож, хотел было его вытащить, но усилия оказались тщетными, нож так и остался в ране.

— Право же, тот, кто убил этого кабана, настоящий Геркулес! — сказал король.

Он подозвал егеря, который держал на привязи бульдогов, и сказал ему:

— Вынь этот нож.

Силач повиновался; он выдернул окровавленный нож, и по напряжению его мускулов можно было судить, каких усилий это стоило. Король осмотрелся вокруг.

— Где же мой спаситель? — спохватился он.

Взоры собравшихся отыскивали того, о ком спрашивал король, но он исчез.

— Как, — продолжал Людовик, — он скрылся, не ожидая награды?! Значит, он не придворный, — прибавил король, улыбаясь.

— Я не видел его, государь, — сказал Ришелье, — я так был потрясен опасностью, которой подвергались вы, ваше величество…

— Я его узнаю без труда! — перебил король. — Это человек высокого роста, бледный и весь в черном.

— Вашему величеству угодно, чтобы мы отыскали его? — спросил герцог де Граммон.

— Нет, — отвечал король, — пусть делает что хочет. Когда он пожелает получить награду, он придет просить ее… Однако мне хотелось бы знать, кто он…

— Я думаю, ваше величество, вы все узнаете, — сказал Креки.

— Каким образом, Креки?

— Когда этот человек исчез в толпе, за ним бросился Таванн.

— Государь, — сказал Пейрони, подходя, — я настаиваю, чтобы ваше величество отдохнули.

Король опять взял под руку герцога де Ришелье и направился к павильону.

VIII

Сон короля

Павильон Круа-Фонтан, на постройку которого Бурре отсыпал золото буквально пригоршнями, считался истинным шедевром. Лестницы были отделаны фарфором, перила — хрусталем, украшенным филигранным золотом и серебром. Гостиная и будуары были полны предметов искусства, поистине неподражаемых. В числе прочего там был и кабинет из китайского и японского фарфора.

В этот-то кабинет привели короля. Людовик лег на великолепный диван, покрытый восточной материей. Китайские шторы задернули, и кабинет погрузился в полумрак.

Король остался один. Ришелье, Граммон и д'Айян ждали его в соседней комнате. Отдыхая от усталости и волнения, которые в нем вызвало неожиданное происшествие, жертвой которого он едва не стал, Людовик XV вскоре заснул. Дыхание его было ровным, а спокойное и улыбающееся лицо говорило о том, что он уже не переживал по поводу опасности. Король видел во сне, будто находится в лесу, на том перекрестке, где сегодня останавливался на несколько минут. Он услышал глухой звук, постепенно усиливавшийся, и увидел хрустальную раковину с позолоченными колесами, а в ней восхитительную нимфу. Раковина остановилась возле него, хорошенькая нимфа медленно встала и бросила поводья. Она приподняла свою прозрачную юбку, показав крошечную ножку, обутую в сандалии, позволявшие видеть изумрудные и рубиновые перстни на каждом пальчике ноги. Юная нимфа вышла из раковины и осталась неподвижно стоять возле короля. Потом деревья исчезли, и вместо леса появились стены, украшенные фарфоровыми медальонами. Нимфа все еще была тут. Робко протянув руку, король взял маленькую ручку нимфы, тихо привлек ее к себе, наклонился и припал губами к белой атласной коже. Маленькая ручка трепетала в его руке.

Людовик попытался привлечь нимфу еще ближе. Она повиновалась и тихо, медленно, грациозно наклонилась. Голова ее приблизилась к голове короля, и мелодичный голос проговорил:

— Я вас люблю!

Потом ее свежие губы оставили на лбу короля горячий поцелуй. Людовик почувствовал, что глубокое счастье наполнило его сердце. Он подавил вздох и открыл глаза, протягивая руки, чтобы удержать нимфу…

Король приподнялся. Маленькая дверь закрылась, и он увидел, как за ней мелькнуло белое платье. Он встал, проведя рукой по лбу, и прямо пошел к тому месту, где в его видении затворилась маленькая дверь. Но на фарфоровой стене не было никакой двери.

— Это был сон! — решил он.

Но, опустив глаза, король замер, потом быстро наклонился и поднял вещицу, лежавшую на ковре перед диваном. Это был рубиновый перстень.

— Такой же был у нее на ноге, — вспомнил король. Он вернулся к тому месту в стене, которое уже рассматривал.

— Нет даже следа двери! — пробормотал он после внимательного осмотра. — Не иначе это причуды сновидения! Притом сновидения приятного, потому что нимфа восхитительна… Но этот перстень! — воскликнул он, нетерпеливо топнув ногой.

В дверь тихо постучались.

— Войдите! — сказал король. Голова Ришелье показалась в двери.