Рождение казака - Евгения Ляшко Страница 46

– Смотри-ка казаки мерещиться стали.

– Я настоящий, – улыбнулся Паша.

– Это хорошо. Поболтать будет с кем. Чего надобно?

– А как вас зовут?

– Из Лыткиных я.

– Вы Лука Лаврентьевич?

– Он самый.

Мужчина уселся на топчан, пил из кружки и внимательно следил за Степанцевым.

– А кто вас здесь держит?

– А ты кто, мил человек?

– Ой, я не представился. Меня Павлом зовут. Меня Кирьяков нанял. Из столицы ему разные вещи привезти для экспериментов надо.

При упоминании об экспериментах Лука Лаврентьевич похлопал по коленке.

– Хорошее дело задумал Филимон Осипович. Да вот из-за этих экспериментов-то я сюда и угодил. Верней из-за споров о них.

– Как так?

– А вот так. Подготовились мы с управляющим основательно. Пришли в цеха вечером после смены место, подходящее для нашей задумки выбирать. Чуть заспорили. А потом слово за слово и понеслось. Любили мы так порой мнением обменяться, что аж искры сыпались. Осипович хвалиться стал, что и без меня справится. Мол, в конце осени доставят ему такие бумажки, по которым он сам всё уразумеет, как сделать. Как ушёл Кирьяков, я намеренно не спешил. Не хотел с ним вмести идти, пока он злиться, да и с чем-то замешкался. И тут из укрытия выходят два брата: Прокоп да Харитон. Прокоп на заводе работал, на хорошем счету был. А Харитон ленивым уродился, мы его на работу не брали. Но он окаянный сам тут тёрся, якобы старшего брата встречать с работы захаживал. Как-то даже пропало что-то, но вроде само нашлось, Прокоп вернул, типа сам случайно нашёл. Божился, что он с братом ни при чём. Просил, чтобы жандармов не звали, кому же охота на каторгу за воровство. А тут вскрылось. Смотрю, Прокоп гневается, красный как варёный рак стоит, видать сам брата уличил в чём-то. Но при мне, понятное дело, он за Харитона горой. Стал я спрашивать их, что в такой час на заводе позабыли… Эх, драка завязалась. Тюкнули меня молоточком в темечко и сбросили в уголь. А я хоть и плох был, да всё слышал. Харитон брату запел, что тот, мол погубил мастера, меня то бишь. Да велел Прокопу пусть не боится, он с подручным со своим Арсением тело моё в печи сожжёт. Арсений надо сказать, такой же, как Харитон балбес, но крепкий, для развоза гожий. Видать Прокоп ушёл, с горя, что человека на тот свет отправил. А Прокоп с Арсением посмотрели, что я ещё не помер и быстро для меня дело нашли.

– В подпольные мастера определили? – невесело усмехнулся Паша.

– Как видишь. Я поначалу думал, что лучше с голоду помру, чем с бандитами сговорюсь. Как мне только тут Арсений соловьём не заливался, рассказывал какой Харитон хваткий. Поделился мне о том, что люд из вольницы лесной вокруг себя Харитон собрал. Теперь и Прокоп у него в услужении, поскольку старший брат руки обжёг, и работать больше на заводе не может. Я всё упирался. А они хитрецы мне подставлять брак разный стали. Люблю я дело своё. Скучно стало без работы сидеть. Начал я понемножечку трудиться. Еду мне на два дня приносят. Вкусно стряпают, балуют, так сказать. Мышеловки от соседей спасают. Так и живу тут, света белого не видя.

Паша схватился за замок:

– Что же это мы с вами болтаем?! Освободить вас надо!

Приметив отмычки в руках казака Лука Лаврентьевич живо подскочил:

– О, моя работа! Как знал, больше чем треба была, изготовил. А ну-ка вот этот с флажочком пихай. Он тут сгодиться. Я этих замков стока раскурочил, пока набор сей ковал, что уже с расстояния отличить могу, какая отмычка подойдёт!

На открытие замка ушло меньше минуты. Мастер за это время накинул тулуп. Решётки противно заскрипели, выпуская заключённого.

– Веди сынок, мне утречком еду оставили, так что до послезавтра не кинутся искать. Успеем с Филимоном Осиповичем негодяев отловить.

– Э-э-э, – протянул Паша и виновато произнёс, – я тут немного заблудился, пока вас искал.

– Хорош спаситель! – хохотнул Лука Лаврентьевич. – Ну, коли так, так теперь я тебя спасть буду!

– Вы дорогу знаете?

– Не я, соседи мои. Мышки они какие, тропку прокладывают туда, где перезимовать, а чуть потеплеет погода, так они наружу бегут, подышать, еды поискать. Да и шум не любят они. Вот мы по их следам и выберемся. Меня разок выводили в поле, думаю туда мои соседки и бегают.

Лука Лаврентьевич наскоро отыскал в проходе мышиный помёт и стремительно повёл Пашу через лабиринт переходов подземелья. У решётчатых ворот Лука Лаврентьевич помог Паше закрыть оба замка так, будто они не вскрыты.

Немного погодя Филимон Осипович в подвале барского дома не мог нарадоваться тому, что снова лицезрел своего любимчика. Паша стоял в сторонке и не мешал бурной встрече, в ходе которой мастер повторил то, что Степанцев уже знал. Когда же страсти улеглись, Паша приблизился и осторожно заметил:

– У нас пошёл обратный отсчёт. Полтора суток до того момента как обнаружат побег.

Филимон Осипович посуровел:

– И в течение указанного срока никто не должен увидеть, что Лука Лаврентьевич жив, здоров заявился. Где ж тебя спрятать?

– В бане! Я так черен, что оттудова могу два дня не вылезать.

– Велю баню затопить, народ сбежится. Как похолодало уже два раза в неделю топить стали. Третий перебор будет. И домой тебе нельзя, родня такой крик на радостях поднимет.

– А может он со мной к жандармам съездит?

– Сказывай, что придумал?

– Скажите, что вора поймали. Вы же не всегда сами наказываете воришек? – Степанцев кивнул на мастера, – темно, никто в нём знакомого не признает. Меня отправите как конвоира.

– А на самом деле Лука Лаврентьевич дорогу в Ардатов будет показывать… А что на ночь глядя двинули, так для того, чтоб самим не караулить… Вроде как складненько получается. До уездного города около шестидесяти вёрст. На телеге к раннему утру там будете. Нет, – замотал головой Филимон Осипович, – долго, времени в обрез на поимку останется. Пока объяснишь, пока договоритесь, пока согласование они получат, пока к нам выдвинитесь…

– Тогда будем действовать без жандармов! – вспыхнул Паша.

– А что? Я бы поразмялся. Наскучило соколу в темнице сидеть, – неожиданно вставил Лука Лаврентьевич.

Кирьяков зафыркал:

– Я хоть и крепок, да отдаю себе отчёт, солдат из меня никудышный. Итого два против шайки бандитов. Прогноз кто выиграет и составлять нечего.

– Поспорим? – загорелся азартом Лука Лаврентьевич.

– Мил друг, тебе бы только