Геннадий Самсонов - Ссылка Страница 46

Мысли Анны прервало короткое «Тьфу, стоять». Василий остановил Резвого у небольшого стожка сена и повернулся к Липе:

— Давай-ка, девка, мы тебя спрячем. От греха подальше. Мало ли как оно будет. Народ, как ни говори, любопытный. Да и участковый у нас бывает.

Анна завернулась с головой в тулуп и легла на дно саней. Николай разворошил стожок и накрыл ее охапками зеленого, пахнущего летним лугом, сена. Сверху мужики наложили ольхового сушняка. До деревни оставалось совсем ничего и мужики минут через двадцать подъезжали к дому братьев. Василий сидел в санях, а Николай, держась за веревку, привязанную к саням, скользил сзади. Редкие встречные здоровались с братьями и не обращали внимания на груз в санях. Ничего особенного — поохотились мужики, а что бы не гнать сани пустыми, загрузили сеном и сушняком. Да и вообще кому какое дело, что они везут. Не впустую же лошадь брали. Лишь в крайней избе в окне мелькнула размытая от грязных стекол физиономия Гришки Окунева. Это был хилый мужичонка, работавший приемщиком леса в Дябринской сплавконторе. Должность никак не устраивала Окунева, зарплата скудненькая, да и почета мало. Он из кожи лез, не пропуская ни одного собрания, всегда выступал на них, стуча себя в грудь, разоблачая происки империализма и прославляя вождя мирового пролетариата. Но в партию его почему-то не принимали, что осложняло продвижение по службе. Гришка Окунев злился на весь белый свет и в своих неудачах, кого только не винил. Увидев сани с братьями Николаем и Василием. Окунев о чем-то туго размышлял пару минут, потом кинулся к печи, стащил оттуда шапку, телогрейку, оделся и быстро вышел на улицу.

Василий с Николаем во дворе дома скинули сушняк и загнали Резвого с санями по настилу прямо под крышу на повить. Здесь они скинули сено и освободили Анну.

— Не замерзла? — спросил Николай.

— Нет, тепло было — отозвалась Анна.

— Ты тут посиди немного, а я свою старуху подготовлю, да узнаю, нет ли кого в избе — сказал Василий — Николай коня распряжет.

Он с повити спустил ее в сени и через них прошел в избу. Разговор со старухой занял немного времени. Василий вернулся за Анной и провел ее в горницу. Старухой оказалась полная дородная женщина с живыми, лукавыми глазами на круглом, привлекательном лице. Было ей лет сорок пять. Она захлопотала около Анны, помогла ей раздеться:

— Василий сказывал тебя Аннушкой зовут, ну а меня теткой Настей. Сейчас я тебе на печи постелю, чайку туда подам и отдыхай пока.

— Некогда мне на печь — запротестовала Анна — Пойду я скоро. И так много времени потеряла.

— Никуда ты не пойдешь — вмешался Василий — Полезай на печь, а то неровен час, зайдет кто. Объясняй потом, откуда ты здесь взялась. Отдыхай пока. Отобедаем, а там с Николаем покумекаем, как тебя доставить до Вершины. Это дальше Белой Слуды будет. У него там теща живет. Заодно и попроведает ее.

Возразить Анне было нечего. Она благодарно взглянула на Василия:

— Спасибо, дядя Василий. Хлопот я вам доставила.

— Ладно тебе — сказал тот и повернулся к жене — На стол собирай, обедать будем. Пойду Николая кликну, а ты тут девку-то с печи не спускай. Туда ей подай. Поостеречься надо. Зачем лишние разговоры.

— Ступай, ступай — подтолкнула Анастасия мужа — немаленькая. Не поняла что ли?

Василий ушел. Хозяйка дома помогла Анне забраться на печь, подала ее одежду и задернула занавеску. Через несколько минут она поднялась к Анне и подала кружку чая:

— Пей, сердешная. Тут у меня с разными травками. Хворь как рукой снимет. А потом я тебе супу горяченького налью. Поешь и спи пока.

Анна терпеливо выпила горьковатый чай, выхлебала миску супа, растянулась на горячей постели и задремала.

Василий вернулся с Николаем и они сели за собранный хозяйкой стол. Только мужики взялись за ложки, как в сенях щелкнула щеколда, раздалось топанье ног, дверь в избу открылась и в ней появилась фигура участкового милиционера Кудрина. Хозяева и Николай застыли на своих местах.

— Здорово — поздоровался Кудрин.

— Здорово — не сразу, в разнобой ответили братья.

— Давай показывайте — потребовал участковый.

— Чего показывать-го — бледнея спросил Николай.

— Как будто не знаете — усмехнулся Кудрин — Мясо лосиное показывайте.

— Какого лося? — хором зашумели братья.

— Ты чего это надумал — подступила к участковому Анастасия, уперев руки в бок и надвигаясь на него полными грудями — Ты чего это грех на душу берешь.

— Не встревай, Настасья — рявкнул отступая Кудрин — При исполнении я, обязан проверить поступивший сигнал. Что это Николай из леса за лошадью прибегал, что на санях под сеном везли? А?

— Да, вон Василий ногу в лесу подвернул, вот и бегал я за лошадью, а сенце но пути бросили. Не пустыми же ехать-с напускным возмущением горячился Николай.

— Вот сейчас и проверим — пошел Кудрин по избе, заглядывая в ведра, под лавки.

— Ты еще на печи посмотри — усмехнулся Василий, внутренне сжавшись.

— Пошути ты у меня тут — огрызнулся участковый — Пошли давай в сени и на повити посмотрим.

— Иди Николай с ним — сказал Василий — У меня еще нога болит.

Николай вслед за милиционером вышли из избы. Слышно было, как за дверью гремели ведра, что-то стукало. Кудрин добросовестно выполнял свой долг.

Анна, затаившись на печи, слышала весь разговор и приготовилась к самому худшему.

Василий заглянул к ней на печь:

— Не спишь?

— Нет, не сплю — шепотом ответила Анна — Я только испугалась, когда вы ему на печи посоветовали посмотреть.

— Да я его еще сопляком знаю. Всю жизнь не любит, когда ему советы дают. Обязательно сделает наоборот — тихо засмеялся Василий — Если бы я ему не посоветовал, то он обязательно заглянул на печь посмотреть.

Вернулся Николай. Мужики сели продолжить прерванный обед. Анастасия, не успокаиваясь, ворчала у печи:

— И чего это леший его принес?

— Не леший, мать. А Гришка Окунь, это уж точно! Заметил я как он в окно выглядывал. Не может человек без пакости — покачал головой Василий — И когда только угомонится?

Братья плотно пообедали и стали обсуждать план поездки до Вершины.

— Сейчас выехать — задумчиво, постукивая пальцами по столешнице, рассуждал Василий — В деревне Кудрин может остановить. Он теперь начеку. Утром бы надо ехать, только рассветает.

— Утром нельзя — возразил Николай — Я у бригадира Резвого только до утра выпросил. Сказал, что часам к 9-10 буду. Конь ему к тому времени понадобится.

— Вечером ехать тоже опасно — сомневался Василий — До Белой Слуды-то проскочите еще ничего, а там полями до Вершины волки могут встретиться. Что-то развелось их сей год. Слухи идут, что по деревням стали шастать. Собаки стали пропадать. Ладно-бы зима, а то вот весной разгулялись.