Фредерик Марриет - Приключение собаки Страница 47

— Черт побери, как от тебя несет селедкой! — воскликнул Ванслиперкен, обращаясь к Костлявому, который, завернув рыбу в бумажку, спрятал в кармане своих брюк.

— Немудрено, сэр, ведь я сегодня съел вашу селедку с вашего разрешения.

Лейтенант самодовольно улыбнулся.

— Ну и прекрасно! — подумал он.

Лейтенант и его собака, Костлявый и мешок сухарей были весьма радушно приняты вдовой.

— Что, съел он селедку? — осведомилась у Ванслиперкена вдова.

— Да, да! — закивал утвердительно лейтенант. — Опростайте мешок, и я отошлю этого парня обратно на судно!

— Не надо так спешить, пусть лучше заболеет здесь.

Можно будет сказать, что он съел что-нибудь на берегу, а то на судне будет только лишнее подозрение! А ваша бедная собака, верно, хочет травы; ведь на судне ей взять негде! Пусть погуляет во дворе! — добавила коварная женщина и громко крикнула:

— Бабэтт! Смотрите, не отворяйте калитки, чтобы собака лейтенанта не ушла со двора!

Эти слова были условным знаком для Костлявого. Выждав минуту, он отворил калитку, прокрался во двор и кинул красную селедку собаке, которая, захватив ее в свои лапы, улеглась на солнышке, готовясь приступить к вкусному завтраку. Тогда Костлявый осторожно выбежал за калитку. Бабэтт проходила мимо, и он многозначительно подмигнул ей; та, в свою очередь, войдя в калитку, многозначительно подмигнула своей госпоже, которая приказала ей опорожнить мешок из-под сухарей и отдать его Костлявому с приказанием вернуться на судно. Костлявый, взойдя на палубу, тотчас же сообщил экипажу радостную весть, что Снарлейиоу съела отравленную селедку. Но старый Кобль по-прежнему недоверчиво качал головой.

Между тем Ванслиперкен, возвращаясь на судно, ожидал, что гребцы сообщат ему о болезни Костлявого, но они ничего ее сказали; тогда он небрежно спросил, все ли благополучно на судне, и получил утвердительный ответ.

Когда лейтенант в сопровождении своей собаки взошел на палубу, глаза всех обратились на собаку.

Но в ней не замечалось ни малейшей перемены.

Ванслиперкен приказал позвать к себе Костлявого и, отдавая ему какое-то пустячное приказание, внимательно вглядывался в его лицо.

— Ты как будто бледен сегодня? Нездоров, что ли?

— Нет, сэр, здоров; поутру у меня, правда, схватило живот, но теперь отошло!

Весь день Ванслиперкен ждал, не умрет ли Костлявый, но тот и не думал умирать. В тоже время экипаж ждал, не подохнет ли собака, но и собака не подохла. А не подохла она потому, что не съела селедки, которую вбежавшая во двор другая собака отняла у нее и на другой день была найдена мертвой неподалеку от дома вдовы. А экипаж, капрал и даже сама разумная вдова и Бабэтт удивлялись.

— Нет! Что это за собака! Съела четвертку мышьяку и как ни в чем не бывало!

ГЛАВА XXXV. Новая месть Могги Салисбюри

Получив от Генеральных Штатов секретные депеши и приказание немедленно отправляться в Англию, Ванслиперкен зашел в дом мингера ван-Краузе и, захватив письма Рамзая, направился прямо на куттер, который час спустя снялся с якоря.

На дворе стояла вторая половина мая; погода была жаркая, матросы сбросили свои верхние куртки и высокие сапоги и ходили в белых голландках и башмаках.

Ванслиперкен почти не показывался на палубе, так как был ужасно занят внизу. Из предосторожности он даже задернул тафтой иллюминатор, чтобы сверху никто не мог подглядеть, что он делает. Дверь каюты была почти постоянно на запоре, и только Снарлейиоу знал, чем занимался его господин.

В обычное время куттер пришел в Портсмут и бросил якорь на своем прежнем месте, и Ванслиперкен отправился на берег с секретными депешами и копиями с них. Первые он сдал, как и следовало, в адмиралтействе, а затем прошел в главную улицу и зашел в магазин бриллиантщика, где пробыл очень долго, вероятно, выбирая подарок для своей нареченной невесты! Это не скрылось от внимательного взора следившей за ним Могги Салисбюри.

На следующий день Ванслиперкен отправился сдать своей матушке деньги, полученные от Рамзая, и сообщил ей, что нет никаких средств извести Костлявого. Старуха только рассмеялась в ответ.

— Глупости, сын мой! Глупости! Попадись он мне в руки, в мои старые, дряхлые руки, я бы живо отправила его на тот свет!

Возвращаясь на судно, он встретил лодку, где сидела Могги, очевидно, возвращавшаяся с куттера.

Действительно, Могги провела около двух часов на судне, беседуя с прежними товарищами мужа, а главным образом с капралом и Костлявым. Капрал, заведывавший продовольствием, рубил и распределял мясо, Снарлейиоу по обыкновению сидел подле, подбирая куски мяса, падавшие из-под резака.

Я поклялся, что отрублю хвост этой гадине, — сказал Костлявый, — дайте-ка мне резак, капрал, я живо ее обкарнаю!

Нет, — проговорила Могги, — лучше я это за тебя сделаю: тебя еще он килевать вздумает, а с меня взятки гладки!

И без дальнейших рассуждений Могги, выхватив резак из рук капрала, которого она заставила держать собаку, в один момент привела в исполнение свои слова. Снарлейиоу убежал, жалобно визжа и оставляя за собою кровавый след.

— Вот ему угощение, вашему лейтенанту за то, что он хотел выпороть моего дорогого Джемми!

— Хм! Это я видел своими глазами, — сказал Кобль, — а то никогда б не поверил, что это возможно!

— Да, что уж за дьявол без хвоста! Дьяволу хвост все равно, что змее жало!

— Да! — сказал Шорт.

— Ну, а теперь мне пора и домой! — сказала Могги и, простившись со всеми, села в лодку и отчалила.

— Что же мы теперь скажем, когда вернется шкипер? — спросил капрал, глядя на отрубленный хвост.

— Вы пойдете и пожалуетесь ему на Могги. Проклинайте и браните ее, на чем свет стоит, и сожалейте о случившемся несчастье, как сам он!

— Швабры! — сказал Дик Шорт, указав на кровавый след, оставленный собакой на палубе.

Не успели люди замыть эти следы и убрать свои швабры, как прибыл Ванслиперкен.

— Была здесь эта женщина? — спросил он Шорта.

— Да!

— Разве я не отдавал форменного приказания никогда не пускать ее на судно?

— Нет! — ответил Шорт.

— В таком случае я отдаю его впредь!

— Поздно! — отозвался Шорт.

— Что он хочет этим сказать? — спросил Ванслиперкен.

— Не могу знать, сэр! — ответил старик. — Могги приезжала сюда за вещами своего мужа, остававшимися здесь на судне.

Ванслиперкен отвернулся, отыскивая глазами капрала ван-Спиттера, который стоял навытяжку, держа одну руку под козырек и зажав в другой отрубленный хвост Снарлейиоу, с вытянутой печальной физиономией.

— Что такое? — спросил Ванслиперкен.