Владислав Стрелков - Завещание предков Страница 47

Нет. Убитых два. Лошадь Ульяна остановилась, и парень, в спине которого торчало семь стрел, свалился. Его подхватили подошедшие ратники и понесли вниз.

Все крестились. Угрюмо молчали. Значит, возможно, о нас знают.

— Поганые!

Мы поднялись на холм и выглянули на поле.

Серая масса монгол выползала из-за леса.

— Все в ряд!

Поднялись в седло и, выехав на холм, выстроились. Рядом замер Демьян. Я зашипел:

— Ты что тут делаешь? А ну к остальным стрелкам дуй.

Демьян упрямо мотанул головой:

— Не пойду. Здесь моё место.

Огляделся, ища глазами Кубина, но не нашел.

Ладно. Поздно его отправлять.

Ратники угрюмо смотрели, как поле заполняется врагами.

Господи!

Сколько же их?

Все стали бормотать молитвы и креститься. Я вдруг услышал бормотание стоявшего за Демьяном ратника:

— Я вижу славных предков своих.

— Вижу всех отцов и дедов.

— Они смотрят на меня.

— Зовут к себе.

Стоявший с другой стороны Горин не обращал на это внимания, и когда ратник произнёс последнюю фразу:

— Я чту и помню отцов своих!

Горин произнёс:

— Аминь.

Вдруг на моё плечо легла рука Горина. Я повернулся. Он смотрел на меня.

— Прости меня, брат.

Я увидел, что в соседнем ряду ратники, положа руку на плечо соседа, просят прощения и прощают.

Я взглянул в глаза Горина и сказал:

— Прощаю тебя, брат.

Обернулся и положил руку на плечо Демьяна.

— Прости меня, брат.

Стал понятным старинный обряд. Воины, шедшие в последний бой, прощались и прощали. Скоро наша кровь смешается, и мы станем кровными братьями навек.

Монгольское войско встало в линию, от леса до леса. Степняки начали перемещаться и вскоре впереди заблестели всадники в латах.

Скверно.

Ладно, хоть в броне не все. Хм, как и мы.

Я приподнял щит. Тяжелый, зараза. Можно было обойтись одной нержавейкой. А я ещё фанеру приклепал. Демьян скосил глаза и, кинув на щит, спросил:

— Георгий Победоносец?

— Да.

Он поглядел на врага и сказал:

— Тогда мы победим. С нами Бог!

И закричал, повторяя:

— С нами Бог!

Ратники, подняв рогатины, взревели.

Спокойно сидящий Горин наклонился ближе ко мне и громко, чтобы я услышал его среди этого крика, сказал:

— А поганых здесь меньше. Я сотен двадцать всего насчитал.

И действительно, за счёт плотного построения монгол, я сразу и не заметил этого. Сначала показалось, что на нас прут все десять тысяч.

— Интересно, где остальные? Возможно, монгольский темник выделил отряд, чтобы сразился с нами, а сам пьёт кумыс в юрте, отдыхая.

Горин пожал плечами, и что он сказал, из-за крика не услышал.

Перед монгольским строем пронёсся всадник, держа копьё, на котором были навешаны бело-черные хвосты. О! Военачальник с бунчуком. Тысяцкий или один из сотников. По монгольскому строю пронеслось:

— Кху! Кху! Кху!

Вжикнув, в трех метрах впереди от нас вонзилась стрела. Пристреливаются. Монгол с мохнатым шестом вернулся к середине строя и поднял бунчук.

Первые ряды степняков начали движение к нам. А с монгольского тыла черным роем полетели стрелы. Все подняли щиты. Я поднял свой щит, заодно прикрыл голову вороной. Тут же в щит ударились две стрелы и отлетели. Как накернили — подумал я, глянув на отметины. Горин покосился и хмыкнул:

— Хороший щит, Володимир Иванович. И бронь хорошая.

На щите Горина выросла ещё одна стрела. С тыльной стороны щита уже торчало четыре острия. Мой щит опять накернили, и я громко ответил Горину:

— Как поганым по сусалам настучим, подарю.

Грянул хохот.

Ратники смеялись, не обращая внимания на стрелы. Скатился на землю ратник, под которым забилась раненая лошадь. Он, смеясь, побежал вниз холма к заводным.

Горин, отсмеявшись, утёр выступившие слёзы.

— Ох, уморил, боярин.

Я не смеялся. Чего смешного? Показал на перешедших на рысь степняков:

— Нам не пора?

Горин ухмыльнулся:

— Пусть половину пройдут, тогда и ударим.

Монгольская лава приближалась. Горин поднял рогатину и, наклонив остриё, закричал:

— Не посрамим славы дедов!

Двинулись, постепенно ускоряясь и сбиваясь плотней. Степняки уже шли рысью. Они приблизились к середине поля, и тут со стороны леса полетели меткие стрелы отроков. Середина монгольской лавы разбилась, и мы, сбитые в один мощный кулак, врубились в эту кашу.

По полю понесся боевой клич:

— Китеж!

Наметился остриём под щит и выбросил руку с рогатиной вперёд.

Удар!

Степняк успел опустить щит вниз, но рогатина его пробила насквозь, и степняка снесло, а рогатина, крутанувшись, вырвалась из руки. Подтянув щит и закрывшись с головой, я рванул саблю. По спине что-то больно ударило, но боль сразу ушла. Стрельнул глазами влево, там Демьян мощным ударом щита сбил монгола с лошади. Молодец!

Бах!

По щиту со скрежетом прошел наконечник копья и вылетел вверх, срезав край фанеры. Я толкнул древко в сторону и коротко рубанул поганого по руке. Под вороную полетел обрубок. Увидел впереди степняка, который нацелился копьём на Демьяна. Наклонился чуть влево и замахнулся саблей. Степняк поднял щит, но я ударил не саблей, а, поставив щит ребром, с силой ткнул его в бок. Сквозь яростные крики и лязг оружия я услышал, как трещат ребра. Ещё одним меньше.

Бум!

В голове зазвенело. Зараза, кто ещё там? Ранул поводья и развернулся к монголу в кольчуге. А, это тот, что вдоль строя носился. Живой, стрелы тебе не досталось? Его оттеснили от меня лошади без седоков. С радостью заметил, что кони не наши, монгольские. Нет, вот наша. И вот еще.

— Ущ!

Степняк, крутясь, смотрел на меня. Нас разделяли три стоящих лошади без седоков. Я оскалился и плюнул в его сторону:

— Сайн байна, урод.

Он взревел и махнул саблей:

— Чи боол! Нохой!

Ну, уж хрен тебе. Направив на него клинок и ударив краем щита по сгибу, крикнул:

— Ба биш боол. Явах ба ялах, хуу тэмээн.

О! Он понял. И жест тоже понял. Ударив плашмя коня саблей, монгол стал пробираться ко мне. Ну, иди сюда. Тварь.

Степняк сходу ударил. Я отвёл саблю в сторону и ударил сам. Увернулся, поганец. И, распластавшись, достал кончиком сабли мой бок. Ох, спасибо тебе, Васька. Вороная развернулась сама, умница, как будто понимала, куда мне нужно.

Бдзинь!

В край щита воткнулась стрела. Млять, наша, двухперая. Они что там, не знают куда стрелять?

Шипя что-то, монгол крутанулся, и мы опять сшиблись. Попытался проделать трюк со щитом, да не тут-то было. Опытный и вёрткий попался. Нас опять разнесло пробегающими лошадями без седоков. Тут степняка кто-то ткнул с земли рогатиной, и тот выпал из седла. Я осмотрелся. В трёх метрах двое поганых насели на Горина. Направил вороную туда, по пути огрел краем щита поднимающегося с земли монгола. Полосонул поперек спины ближнего. Горин тут же свалил другого и, стряхнув кровь с сабли, посмотрел на меня: