Георг Борн - Дон Карлос. Том 2 Страница 5

— Оно опять воскресло! Как в доме, за которым никто не наблюдает, заводятся крысы и гады, — продолжал Армадис, — так и это новое общество, пользуясь беспорядками в Испании, проникает повсюду и повсюду пускает корни. Как только где-нибудь начинаются восстания и смуты, там тотчас появляются члены таинственной Гардунии, послы ее тайного предводителя, и совершают неслыханные преступления. Слышали вы о том, как был остановлен и ограблен поезд на железной дороге, как обокрали налоговую кассу и убили чиновников? Все это сделали не коммунары, а члены Гардунии, они же поддержали и мятеж!

— Неслыханные вещи! — вскричал Топете.

— Почти невероятные, — сказал Серрано, — однако я припоминаю, что слышал не раз о больших грабежах, в которых было много участников, но о появлении вновь страшной Гардунии до сих пор ничего не знал.

— Я вам передаю не догадки, а факты, — сказал Армадис. — Вожди Гардунии под видом сочувствия хитрыми речами привлекли коммунаров на свою сторону и стали во главе их. Особенно известен Мигель Идесте, разжигавший восстание. Как мне рассказывали, он никогда не заботился о благе народа, а принадлежал к числу тех вождей, которые раздувают Мятеж исключительно в интересах Гардунии. Глава их называется принципе, живет в Мадриде и во всех больших городах принят в лучших обществах.

— Да, это полное возрождение тайной общины, заставлявшей в былое время дрожать всю Испанию, — проговорил с удивлением Серрано.

— Я непременно хотел узнать все досконально, это не давало мне покоя, — продолжал Армадис, — и прежде всего я обратил внимание на неутомимого Идесте. Выбрав из своих солдат самых смелых, я велел им одеться ремесленниками и проникнуть в партии недовольных; вскоре им удалось ночью схватить Идесте и привести его ко мне. Я вынужден был прибегнуть к пытке, чтобы заставить его говорить.

— Ну, тут вы перешли границу, бригадир, — недовольным тоном сказал Топете.

— Не упрекайте меня, генерал, есть случаи, когда это необходимо! С подобными людьми нечего церемониться, иначе они нас же оставят в дураках. Пытка развязала язык Идесте.

— Он действительно раскрыл вам что-то? — спросил Серрано.

— Да, только, к сожалению, не успел сказать всего! Он подтвердил, что по всей Испании распространено тайное общество, пользующееся огромной силой и влиянием, что в нем принимает участие много высшей знати. Общество называется Гардунией и имеет в руках такие огромные средства, что образует как бы государство в государстве!

— Не стали ли вы жертвой мистификации, бригадир? — недоверчиво спросил Топете.

— При пытках такого не случается, — отвечал Армадис. — Пойманный назывался капитаном Мигелем Идесте. Его пленение привело бунтовщиков в бешенство. Он показал, что Гардуния в каждом большом городе имеет суперьора, а в Мадриде находится принципал, или принципе, и что среди карлистов есть целые отряды, состоящие из членов этого общества.

Но в ту минуту, когда он уже готов был назвать имена вождей, силы изменили ему, он потерял сознание, а затем скончался!

— Это не только бесчеловечный, но и безрассудный поступок с вашей стороны, Армадис! — вскричал Серрано.

— Безрассудный, да, маршал, но вы не назвали бы его бесчеловечным, если бы видели, что делали в городе эти бунтовщики! Злодейства их были ужасны, но бой у Картахены превзошел все! Стреляли по домам граждан, больницам и храмам, в которых прятались женщины и дети. Тут замолкало всякое человеческое чувство, и невозможно было сдержать солдат и защищавшихся жителей!

— Так капитан умер у вас во время пытки?

— Да, он успел сказать, что принципе носит титул графа и что это очень важное лицо.

— Граф? — повторил Топете. — Жаль, что он не пожил еще минутку! Так вы и не узнали имени принципе?

— Нет, генерал, но мы надеемся в скором времени захватить еще одного члена этого опасного общества, и с ним, могу вас заверить, обойдемся осторожнее!

— Значит, мятежники, наконец, отбиты?

— Надеюсь, что скоро доложу вам об их поражении, маршал Серрано, и с этой надеждой покидаю вас, — заключил свой доклад бригадир, — но и теперь не могу не высказать того, чем полно мое сердце. Я выражаю в этом случае горячее желание целой армии и всех офицеров! Маршал, примите опять командование войсками и станьте во главе государства! Испания гибнет, вы один можете ее спасти и дать другой поворот ее судьбе!

Франциско Серрано, казалось, боролся с собой…

— Благодарю вас за эти слова, друзья мои, — сказал он, пожимая руки гостям, — мне приятно такое доверие; будем надеяться, что решительная минута еще далека! Но когда она наступит, я снова возьмусь за руль, дай только Бог, чтобы это не было слишком поздно!

— Ваши слова успокаивают меня, — сказал бригадир и вместе с Топете простился с маршалом, проводившим их до дверей.

Оставшись один, он глубоко задумался.

Со всех сторон его убеждали стать во главе государства, и сам он сознавал необходимость решительного шага, потому что нынешнее положение Испании могло привести ее только к гибели.

III. Площадь Растро

В одном из тех кварталов Мадрида, где живет самая бедная часть населения, среди бесчисленных мрачных, грязных переулков есть большая площадь, окруженная жалкими домишками.

В каждом большом городе Испании в бедных кварталах есть такая площадь, предназначенная для торгов» ли всем чем угодно. Ее называют Растро, что означает «след». Это название произошло, вероятно, оттого, что здесь обычно продают много краденых вещей, и потерпевший идет прежде всего сюда, так как здесь скорей всего можно напасть на след вора.

В Мадриде эта торговая площадь занимает огромное пространство и очень популярна среди населения.

Тут можно найти все необходимое: здесь продают не только фрукты, мясо, вино, печенье и лакомства, но и одежду, платки, вуали, разные женские украшения, посуду, образа, амулеты, и все это зачастую сильно подержанное. Возле дорогого плаща висит старое платье цыгана, заржавленная сковорода стоит рядом со статуэткой святой Клары, дорогое коралловое ожерелье лежит возле кухонной ложки, розовый венок повешен вместе со старыми револьверами, шелковое платье висит на ручке старой метлы, и вышитая мантилья лежит возле жирной кухонной посуды..

На всем отпечаток национального характера — страсть к нарядам и неопрятность.

Тут же аппетитно разложены продукты, а рядом головы и внутренности разных животных, всюду отвратительный запах от лавок и столов, цыгане и воры бродят вокруг или лежат у порогов домов, кричат торговки, хихикают публичные женщины, указывая своим любовникам, что им хочется купить.