Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы Страница 5

Инокиня Мама говорила:

— Тебе хорошо известно, государь, что для матери все дети любимы равно, ибо равно выношены в ее чреве и в равных муках рождены. Что же касается отсутствующих здесь единоутробных твоих братьев и милых сыновей моих Андрея и Бориса, то тебе досконально ведома причина того. Они чувствуют себя обиженными твоей несправедливостью, государь, и я их хорошо понимаю, однако стоит тебе сказать лишь одно слово, и они покорно вернутся под твою руку вместе со всеми своими дворянами и войсками.

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— Я прекрасно понимаю, какое именно слово ты имеешь в виду, матушка-государыня, но я уже объяснял однажды, почему не намерен разбазаривать с трудом собираемую мной державу, а потому я скажу им совершенно иное слово, которое в твоем присутствии, инокиня, мне не прилично произнести! И пусть радуются, что я не отнял у них того, чем они пока еще владеют!

Инокиня Марфа говорила:

— В таком случае, государь, боюсь, тебе трудно будет рассчитывать на их поддержку!

Архиепископ Ростовский Вассиан говорил:

— Позвольте бедному сирому слуге Божьему вступить в ваш спор со словами мира и дружелюбия. Если будет на то твоя воля, великий князь, я готов немедля отправиться на встречу с Борисом и Андреем, Мы уже имели беседу об этом с инокиней Марфой, а если ты, государь, пойдешь на маленькие, ну очень маленькие уступки, о которых с твоего дозволения мы побеседуем позже, я готов стать вестником мира и совершенно уверен, что через два месяца любимые братья твои будут здесь со всеми своими войсками!

Великий князь Иван Васильевич говорил:

Хорошо, отче, поговорим позже, и, коли хочешь, отправляйся к мятежникам с официальным посольством от меня. Но предупреждаю: если братцы не помирятся со своим законным государем — пусть пеняют на себя да знают — я им этого никогда не забуду! И довольно о них! Мы отвлеклись от важного дела — необходимо обсудить, как подготовиться к встрече Ахмата.

Князь Михаил Андреевич Еврейский говорил:

— Я полагаю, государь, что Ахмат, как и в прошлый раз, пойдет на Оку в район Алексина, но, дабы уберечь себя от всяческих неожиданностей, предлагаю расположить наши войска равномерно по берегам Угры и Оки, иначе говоря, по всей литовской границе, вдоль порубежной засечной полосы, именуемой в народе «Поясом Богородицы Мало того, я думаю; что нам вовсе не надо ждать, пока Ахмат сам придет, — напротив, следует начать приготовления к встрече с ним прямо завтра. Особенно я советовал бы обратить внимание на те места по течению Угры и Оки, где берега сходятся близко и вода неширокая, — там надо скрыто установить пушки и пищали, чтобы неожиданно ударить по неприятелю с достаточно близкого для убойной силы расстояния, как только Ахматовы люди выйдут к берегу.

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— Молодец, дядя, люблю тебя и ценю! Именно так я и думал сделать. Мне донесли, что зимой на Угру, гораздо выше Опакова, приезжал целый отряд татар, дабы разведать там броды. Это значит, что Ахмат может появиться в любом месте — даже высоко на Угре, в надежде соединиться там с войсками Казимира, если. И насчет пушек я тоже подумал. Мастер Аристотель трудится день и ночь, изготовляя новые легкие и дальнобойные ручные пищали, которые может переносить всего один человек, Но главное скорость стрельбы у них просто неслыханная! Вы только подумайте — если из обычной пищали не удается стрелять чаще чем четыре раза в день, то новые перезаряжаются так быстро, что можно сделать до восьми выстрелов!

Великий князь Иван Иванович говорил:

— Вчера я своими глазами видел, государь, как ученик мастера Аристотеля стрелял из новой заветной пищали каждые полчаса! Правда, ему приходилось непрерывно поливать ледяной водой ствол сразу после выстрела, потому что он страшно нагревался, а после третьего и вовсе лопнул, но Аристотель сказал, что…

Великий князь Иван Васильевич говорил:

— Одним словом, у нас есть самое современное и мощное оружие, против которого легкая татарская конница совершенно бессильна!

Окольничий боярин Иван Васильевич Ощера говорил:

— Позволь слово молвить, великий государь! Я несказанно рад, что у нас есть мастера, создающие новое оружие, а в силу нашего русского оружия я безгранично верю — я знаю, у нас оно всегда самое лучшее! Однако же я умоляю тебя глубоко задуматься, великий князь, — а ну вдруг не устоим перед силой Ахматовой — что тогда будет? Казна, что таким трудом в Новгороде добыта, пропадет! Страшно подумать, что придется тебе, князю нашему, с гривы коней татарских кумыс слизывать! Великая княгиня — царевна константинопольская такого позору не вынесет! А потом еще скольких девиц наших, да жен, да детей малых в полон проклятые ордынцы уведут?

Архиепископ Ростовский Вассиан говорил (а прежде чем говорить, так в пол кованым посохам своим архиепископским ударил, что стены затряслись, посох же в щели меж досками застрял):

— Молчать, пес трусливый! Как смеешь ты, несчастный, государю нашему перечить, робость в него вселяя словами своими дурными?! И как не поймешь ты, советником называясь, что вовсе наоборот — только победив в открытом бою богомерзкого хана Ахмата и скинув навечно ярмо поганое, освободиться от позора можно, а убежав трусливо, навечно все рабами останемся!

Митрополит Геронтий говорил:

— Архиепископ Вассиан, быть может, погорячился, так резко выражаясь, прости его. Господи, но мысль, высказанная им, по сути своей, верна — я тоже полагаю, что лишь полная победа над врагом может принести нам желанное избавление от многолетнего ига,

Окольничий боярин Григорий Андреевич Мамон говорил:

— Рискуя навлечь на себя гнев некоторых тут присутствующих, посмею, однако, тоже призвать всех к спокойному и трезвому суждению, а не к радостной похвальбе — какие-де мы нынче сильные и никого-де, мол, не боимся! Вспомни, государь, как неудачно сложилась под Суздалем битва с татарами батюшки твоего Василия Васильевича и привела в конечном итоге к ослеплению великого князя нашего! Вспомните все, как спасся великий князь Дмитрий Иванович, прозванный впоследствии Донским, когда, никого не стыдясь, бежал он за Кострому, вместо того чтобы биться с царем. Тохтамышем, и это ничуть не помешало ему после того навеки славным и великим для потомков остаться!

Архиепископ ростовский Вассиан говорил (после того как с трудом вытащил из имели в полу свой посох):

— И ты туда же! Вы что, сговорились — подпевалы басурманские, предатели брюхатые, — только и думаете, как спасти да увезти подальше грошики ваши нечистые, сребролюбцы поганые…