Карл Май - В балканских ущельях Страница 5

— Клянусь Аллахом, это именно так!

— Но кто же разрешил ему возвращаться? — спросил я его.

— Я, — ответил тот, явно удивленный моим вопросом.

— А я думал, ему следовало спросить меня.

— Тебя? Эфенди, кто из нас хавас-баши — я или ты?

— Конечно, ты, но чьи приказы ты должен выполнять?

— Приказы кади1 . Но кади не приказывал мне скакать до того состояния, пока я не провалюсь внутрь лошади, как в дырку. Я возблагодарю Аллаха, если окажусь у себя в казарме на собственной койке!

Тут вмешался маленький хаджи.

— Эй, парень, какое ты имеешь право так непочтительно разговаривать с моим эфенди? Он твой хозяин!10 Если он прикажет тебе скакать, ты поскачешь, даже если твоя униформа срастется с твоим задом. Ты научился полоскать языком, но ездить на лошади так и не научился!

— Что такое несет этот коротышка?! — гневно воскликнул унтер-офицер. — Кем он меня назвал — парнем?! Я капрал властителя всех верующих и немедленно сообщу об этом вопиющем случае кади по возвращении!

Халеф хотел что-то ответить, но вперед выехал Ос-ко. Он взял лошадь хаваса за повод и проговорил на своем родном сербском:

— Поехали, ваше благородие. Покрепче возьмитесь за луку седла. Начинаются всемирные гонки!

В следующий момент он пустился в галоп вместе с лошадью хавас-баши. Одновременно Омар бен Садек проделал то же с другой лошадью.

— Негодяй! Проклятие! Сын шайтана! Недоносок! — неслись крики бедных полицейских, судорожно вцепившихся в гривы и седла своих лошадей.

Мы последовали за ними. Мне было откровенно жаль этих двух парней; они изнемогали, когда мы настигли их. Хавасы буквально извергли на нас потоки ругательств на арабском, турецком, персидском, румынском и сербском языках. В этой области лингвистики восточные военнослужащие весьма сведущи. Мне понадобилось много времени и сил, чтобы вразумить их. Наконец мы спокойно поехали дальше. Настало время обменяться мнениями о том, что произошло в поселке.

Халеф, обладавший острым умом, обратил внимание на то, что сегодня в послеобеденное время какой-то всадник разыскивал беглецов.

— Он должен их знать, — заявил Халеф, — он осведомлен об их бегстве. Но почему он сразу с ними не поскакал, сиди?

— Потому что скакать с ними не входило в его планы.

— Но зачем потом за ними поехал?

— Полагаю, чтобы поставить их в известность о том, что сегодня произошло.

— О том, что ты снова свободен?

— Именно.

— Что ты поймал этого танцора Али Манаха?

— Да. И о том, что он мертв.

— Что скажет на это Баруд эль-Амасат?

— Ужаснется и разозлится оттого, что всаднику удалось догнать его и принести эту новость.

— А почему бы ему не догнать, вон ведь как загнал свою лошадь!

— Она старая, долго не протянет. А потом, в мои планы входит воспрепятствовать ему.

— Зачем?

— Затем, что иначе беглецы узнают, что я свободен и что их преследуют. А это нам не на руку. Чем беспечнее они себя чувствуют, тем спокойнее будут и тем легче мы их настигнем. Именно по этой причине я намереваюсь догнать этого всадника и помешать ему сообщить новости.

— Но у него большое преимущество во времени.

— А ты думаешь, жеребец разучился летать?

— Вороной-то? Сиди, ты же знаешь, что его имя Ри (Ветер). У него еще не было возможности показать свои стальные сухожилия. Как он порадуется поспорить с бурей! Но нам тогда за тобой не угнаться!

— Это и не нужно. Я поеду один.

— Один, сиди? А что же делать нам?

— Вы поедете следом и как можно быстрее.

— Куда?

— Вы все время будете придерживаться дороги на Мастанлы. Я тоже поскачу туда, но изберу прямой путь. И поскольку не знаю еще, где его встречу, не могу сказать, где мы увидимся вновь.

— А если он тоже выбрал спрямленный путь?

— Он этого явно не сделал. Этот путь слишком утомителен для его старой буланой клячи.

— А что станется, когда ты его перегонишь?

— Я буду его поджидать.

— А как ты узнаешь, позади он или впереди?

— Как-нибудь узнаю…

— Ты ведь не знаешь этой местности, можешь попасть не туда, наконец, может произойти несчастный случай. Возьми меня с собой, сиди!

— Не беспокойся, дорогой мой Халеф! Подо мной надежный конь и со мной отличное ружье. Тебя я не могу взять по той простой причине, что тогда некому будет возглавить остальной отряд.

Этим я умаслил его гордыню. Он смирился с моими доводами, и я дал ему, Оско и Омару последние наставления. Обсуждая подробности, мы выпустили из поля зрения обоих хавасов. Когда же я обернулся, то увидел лишь пресловутого капрала, тогда как его товарища рядом не оказалось.

— Где твой напарник? — спросил я его. Он озадаченно обернулся и воскликнул:

— Эфенди, он ехал за мной!

Его обеспокоенность не была ложной. Он действительно считал, что второй хавас скакал позади него.

— Но тогда где же он?

— Исчез, растворился, смылся, испортился! — прокричал он в обычной своей манере.

— Но ты же должен следить за всем, что происходит за спиной.

— Как я могу делать это? Ты разве заметил? Я вернусь, чтобы задержать его!

Он уже собрался осуществить свое намерение. Еще немного времени — и он исчез бы навсегда из поля нашего зрения.

— Стой! — крикнул я. — Ты останешься. У нас нет времени искать этого кретина или ждать, пока ты его изловишь.

— Но он должен ехать вместе с нами!

— Это ты обсудишь с ним позже в Эдирне. А сейчас следуй за нами. Хаджи Халеф Омар, в мое отсутствие не своди глаз с этого онбаши11 — чтобы он старательно выполнял свои обязанности!

Затем я пустил коня галопом и вскоре потерял всех из виду.

Болгарские деревни часто лежат вдали от дороги и незаметны глазу проезжающего.

Каждое из селений, следовавших буквально одно за другим, насчитывало несколько дворов, разделенных покрытыми травой лужайками. Шесть — десять хижин образовывали двор. Эти домишки были вкопаны прямо в землю и увенчаны крышей из соломы, ветвей или же из ивовых прутьев, и тогда они выглядели как большие плетеные корзины. У каждого обитателя деревни было такое убежище. Были также хижины для коров, свиней, овец и кур. И для лошадей тоже. Животные по желанию покидали свои стойла и совершенно свободно бродили по деревне.

Шоссе, как в Западной Европе, здесь не было и в помине. Даже слово «улица» не совсем подходит для того, чтобы как-то обозначить местные средства сообщения. Если вы хотите добраться из своей деревни в соседнюю, вы будете тщетно искать нечто, именуемое тропой или проселком. Тот, кто захочет совершить такое смелое путешествие, должен уметь ориентироваться в пространстве подобно перелетной птице; причем ему придется куда хуже, чем птице, летящей по воздуху, — ведь на земле его постоянно подстерегают куда большие препятствия.