Джон Мастерс - Ночные гоцы Страница 5

Джоанна как раз подходила к нему. Когда она оказалась рядом, перед ними возник юноша в мундире шестидесятого полка. Постучав бальной книжечкой по аксельбантам на мундире Родни, он жизнерадостно воскликнул:

— Номер пятый — моя очередь, сэр!

Родни ухмыльнулся. Корнет Уолтер Перси Мервульо, по прозвищу Джулио, происходивший из семьи, которая уже три поколения как осела в Англии, думал как англичанин, но жестикулировал, как сицилиец.

Родни сказал:

— Погоди минутку, Джулио. Как насчет того, чтобы в будущий четверг пострелять бекасов — на той неделе?

Смуглое лицо озарилось внезапным оживлением. Джоанна сделала очаровательную гримаску и обмахнулась веером.

— Конечно, клянусь Юпитером! В три утра у вас в бунгало, так, сэр? И могу я потом остаться к обеду, миссис Сэвидж? Капитан Сэвидж собирался помочь мне с планом тигровой охоты на будущий холодный сезон.

Он повернулся к Родни:

— Если взять двустволку шестнадцатого калибра с двадцати шестидюймовыми стволами…

Родни, смеясь, перебил его:

— Помилуй, Джулио — у нас еще одиннадцать месяцев в запасе! Охота может подождать. Джоанна — нет.

Улыбаясь, он смотрел, как они удаляются. Обернувшись, он обнаружил прямо за спиной стройную пятнадцатилетнюю девочку. Она смотрела на танцующих карими, подчеркнуто сонными глазами, делая вид, что не замечает его. Родни взял ее за косичку и ласково потянул.

— Привет, Рэйчел!

Она вполне правдоподобно вздрогнула и тяжело вздохнула.

— Бог мой, какая скука! Матушка в комнате для отдыха трещит без умолку с этим ужасным тупицей, капитаном Госсом, а батюшка в баре — цитирует Библию, чтобы доказать, что танцевать грешно — его уже в холле слышно — и опять перебрал лишку.

Родни еще раз потянул ее за косичку и сказал:

— А когда приезжает твой старший брат?

— Вильям? Через несколько месяцев — и он будет прапорщиком в восемьдесят восьмом полку, нашем полку! Разве не здорово! Он такой красивый!

Родни слушал и в сотый раз дивился, какой божок порезвился при зачатии Рэйчел. Добрый, тупой Том Майерз «Еще бутылочку», устраивавший пьяные сражения с порождениями ада, и моливший Бога, грозного Бога-Отца, обратить на него взор и покарать ударом молнии, чтобы все эти дураки и циники узрели, какая мерзость пьянство в Его глазах; «Матушка» Майерз, уже двадцать лет как офицерская жена и все еще во всех мыслях и поступках дочка фермера из Сассекса — и родившаяся от их союза смуглая фея с необузданным воображением.

Ему захотелось рассмеяться, но, заглянув в глаза девочки, он удержался и пошел прочь.

Джоанна договорилась, что они присоединятся к Хаттон-Даннам. Он стал медленно пробираться сквозь толпу, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться словечком, и раскланиваясь направо и налево. Он заметил растянувшегося в кресле Джеффри Хаттонн-Данна, и рядом с ним — леди Изабель и, само собой, эту девицу, ее кузину Лэнгфорд. Когда они сидели бок о бок на диване, семейное сходство просто бросалось в глаза — одинаковые серые глаза, похожие черты лица, такая же бледная кожа. Но Изабель была крупнее, лицо ее — шире, и вместо напряженного выражения на нем была написана спокойная уверенность в себе. Родни очень нравилась Изабель. Он увидел, что она заманила в кампанию Алана Торранза, чтобы он сопровождал Кэролайн, и что у юноши был не слишком довольный вид.

Пока он здоровался с ними, оркестр перестал играть. Появилась Джоанна и опустилась на свое место. Стук и звон в комнате для отдыха усилились и Джеффри разлил всем шампанское.

Алан Торранз провел рукой по гладко зачесанным волосам.

— Мисс Лэнгфорд читала нам… рассказывала нам о воронах Серебряного гуру. Спрашивала, как это возможно и что это значит. Будь я проклят, если знаю. А вы?

Родни пожал плечами. Почему бы не позабыть о воронах хотя бы на эту ночь? В эту ночь, если все они как следуют постараются и сделают вид, что им прислуживают английские лакеи, им удастся унестись из Индии душой — они превратятся в друзей и соседей, встретившихся в английском деревенском доме.

Чтобы переменить тему, Джоанна обронила какое-то замечание об оркестре, но Кэролайн Лэнгфорд перебила ее, как будто в столь ответственный момент были недопустимы такие мелкие разговоры. Она наклонилась вперед, постукивая по столу веером.

— Я объясню вам, почему я должна это выяснить. Прожив полгода в туземном княжестве, в Кишанпуре, я пришла к выводу, что мы, англичане, существуем только на поверхности Индии. Вам известно, что я давала рани уроки хороших манер и английского? Я встречалась и со старым раджой и заставила его отнестись ко мне серьезно.

Она вздернула подбородок и крепче сжала губы:

— Хотя он и пытался отделаться от меня пустяками, которыми, по мнению мужчин, должны довольствоваться женщины. Я думала, что раджи, эти утопающие в роскоши самодержцы, еще меньше соприкасаются с простым народом, чем мы. Но это не так. Если его людей что-то тревожит, раджа чувствует это. Я думаю, что вороны, и то, что сказал при этом Серебряный гуру, встревожили всех, кто был под деревом — и поэтому они должны встревожить и нас, раз уж считается, что мы не только правим индийцами, но и желаем им добра.

Джоанне все это наскучило и она сказала:

— Послушайте, мисс Лэнгфорд, вы, похоже, стали настоящей туземкой. Как обыкновенно говорит мой муж, нам все равно не разобраться во всех этих туземных суевериях — не так ли, дорогой?

Родни почувствовал себя неловко — его заманили в ловушку: он вовсе не это имел в виду, когда говорил, как он частенько делал, что есть в Индии вещи, которые понять невозможно. Он пробормотал:

— Не совсем так… главное — соблюдать меру…

Он заколебался, но тут Джеффри поднялся на ноги:

— Вот именно — меру… Если беспокоиться по поводу всех странных происшествий, что здесь случаются, то когда мы будем объезжать наших лошадей?… О, оркестр заиграл снова — пойдем, Изабель?

Леди Изабель тяжело оперлась на ручку дивана и поднялась на ноги. На ходу она сильно хромала — левая нога с лязгом опускалась на пол и под юбкой четко вырисовывался инвалидный башмак. Кто-то пригласил Джоанну, а Торранз ускользнул под шумок.

Родни даже не заметил, как они ушли — он смотрел на Кэролайн Лэнгфорд, которая, в свою очередь, не сводила глаз со своей кузины. Лицо ее внезапно смягчилось, губы разжались. Родни тихо сказал:

— Чудесная женщина.

Девушка шевельнула ногами, как будто ее сердило, что у нее с ними все в порядке. Она сказала, наполовину про себя:

— Такое неуклюжее тело — и такое спокойное лицо.