Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека Страница 5

7. Психологические признаки (у многих авторов):

7.1 - интеллект и 7.2 - креативность – как взаимосвязанные, но автономные признаки;

7.3 – планирование будущего и рефлексия прошлого – выход ощущения времени за пределы теку­щего момента;

- и ряд других. Но психологические признаки трудно верифицировать для палеоантропов.

Прочие теории и «признаки»: Каннибализм (по Поршневу) [6]

Одной из известных гипотез было выдвижение на роль первопричины культуры системати­ческого каннибализма. При этом в качестве причины самого каннибализма называется вооружение каменным топором, а причиной вооружения – вынужденный выход из тропического леса на просторы саванны.

Типичный пример перевернутой логики и подгонки решения под ответ. Если приматы вышли в саванну еще безоружными, то и тут же съели хищники. А если они научились делать каменные топоры и убивать в лесу, то с какой вдруг стати – они на деревьях и так были в безопасности?

Однако, не факт что систематическое размозжение черепов себе подобных, имевшее место еще у архантропов, непременно сопровождалось каннибализмом. Все же они не были всеядными, а не плотоядными, у хищников другое пищеварение. Так что исходный каннибализм – это домысел, который невозможно подтвердить.

Впрочем, в теории Поршнева главным фактором культурного развития является не сам по себе каннибализм, а т.н. «суггестия», то есть изобретение языка в качестве средства психологического влияния. Однако, при всем уважении к профессору Поршневу, является философской банальностью утверждение «язык на первых этапах антропогенеза – это средство психологического воздействия». Язык и сейчас является средством для психологического воздействия. Еще точнее: «язык – это средство для передачи информации», а уже «информация – это инструмент психологического воздей­ствия». И в этом смысле система невербальной коммуникации у животных, включая обезьян, – это тоже инструмент воздействия, побуждения. А вот – как и почему появился язык человека, качест­венно отличающийся от сигнальной системы животных, – это вопрос, который не решен пока что никакими внушениями приматологов, пытавшихся обучить обезьян «языку».

Тем не менее, я считаю, что Б.Ф.Поршнев действительно внес большой вклад в поиски теории антропогенеза – прежде всего, постановкой вопроса и личным примером выдвижения нестандартных идей, самой попыткой реконструкции ранних этапов психического развития прачеловека.

Число возможных теорий антропогенеза теоретически равно числу комбинаций вторичных, третичных и так далее признаков. Например, на просторах Рунета обнаружена оригинальная «ору­жейная теория».[7] Это некий промежуточный вариант между фрейдовской и поршневской теориями, и страдает тем же недостатком – оружие не может быть первопричиной. Причем таких вторичных факторов, как выясняется, много – труд, орудия, оружие, язык, водный спорт, сексуальные табу, символы – но все это уже готовые элементы культуры, которые остается только совершенствовать. А где же самый ни на есть первичный, стартовый биологический(!) фактор антропогенеза, объясняю­щий всю совокупность вторичных долгоиграющих факторов?

Участники сетевой дискуссии предложили рассмотреть в качестве такого первичного фактора некий Артефакт, как в фантастической «теории» Артура Кларка. То есть появление в ареале обитания стаи приматов некоего предмета или явления, которое существенно воздействовало бы на тело, психику и поведение стаи. Это может быть, например, природный источник радиоактивности, учаща­ющий мутации, или же инопланетный робот.

Можно согласиться с самой постановкой вопроса о первичном факторе, некоем Артефакте или Явлении, послужившем первопричиной. Причем неважно – природной, биологической, инопланет­ной, божественной. В любом случае теория должна на основе всей совокупности верифицируемых признаков, условий и особенностей протекания этапов антропогенеза реконструировать принцип воздействия этого самого Артефакта. Притом что физическую или иную природу, может быть, и не удастся узнать. По-моему, именно такие высокие требования – полная реконструкция всех этапов, включая стартовый кризис – могут предъявляться к действительно научной теории.

К числу «артефактных» теорий следует отнести также популярную гипотезу о случайном знакомстве стаи приматов с наркотическими веществами. Поэтому к этой гипотезе предъявляются точно такие же требования: нужно объяснить механизм возникновения вторичных факторов: труда, изготовления орудий, владения оружием или хотя бы языком, сексуальных табу (воздержания), систематических занятий водным спортом. Боюсь только, что наблюдаемые на практике последствия употребления наркотиков диаметрально противоположны искомым эффектам. Но, возможно, авторы гипотезы исходят из измерения абсолютной силы артефакта: Мол, если наркотики способны сделать из человека животное, то значит и в обратную сторону удар будет столь же сильным. Хотя, следует признать, что на зрелых стадиях антропогенеза употребление наркотиков для подавления приобретен­ного сознания становится одной из общих привычек людей.

Также участники дискуссии обратили внимание на то, что hymen имеется не только у человека, но и у шимпанзе и некоторых других животных. Хотя я встречал и иные мнения об уникальности самок человека, на которых в этом похожи только трепетные лани. Откуда собственно и произошла поэтическая метафора.

Похоже, что такая разница в воззрениях современных и традиционных происходит, как всегда, из-за повысившейся зоркости науки – начали замечать и небольшие по сравнению с человеческим признаком аналоги. То есть качественное отличие в этом элементе вполне возможно. Иначе бы, откуда такое символическое значение и социальное внимание к мелкой детали?

В ходе дискуссии с участниками сообщества «Некультурная антропология» добавились несколько признаков: «Из всех приматов только человек умеет задерживать дыхание, а следовательно плавать под водой и нырять» («водный» фактор). «Из всех видов млекопитающих только у человека половой акт длится несколько минут, у остальных меньше минуты». «Только человек размножается круглый год» («сексуальный» фактор).

«У человека отсутствует страх огня». Это уже теплее, из первых трех теорий напрямую не выводится. Хотя страх огня у человека есть, но включается и противоположная психологическая сила преодоления страха, что называется – психологическая амбивалентность. Поэтому мы должны продолжить список признаков с учетом того, что ранее мы остановились на группе признаков под номером 7: