Ольга Крючкова - Авантюристы Страница 5

– Да кто ж про неё в Смоленске не слышал?! Это ж Машка, служит у Горюновых в доме. Мать была её крепостной, а дочь теперь в белошвейках! Говорят, ремесло своё освоила отменно. Так вот бабка её, не помню имени, во время войны прислуживала в штабе французов, что располагался в доме этих самых господ. А потом ещё золотую монету всем показывала, якобы сам Бонапарт подарил в награду за любовь и ласку.

Сергей встрепенулся: вот она долгожданная романтика! Он направился в библиотеку отца и отыскал книгу французского автора с портретом Наполеона Бонапарта на первой странице. Дождавшись, когда отец отправится по делам, он облачился в свой лучший сюртук и, прихватив некоторую сумму, по тем временам не малую, пятьсот рублей, направился в Смоленск на поиски таинственного дома Горюновых, где проживала удивительная барышня, будоражившая его богатое воображение.

Сергей стоял перед домом Горюновых, обдумывая предлог, позволивший ему войти. Неожиданно за воротами показался привратник в зелёной ливрее:

– Вы сударь, видимо, гувернёр-француз, что наняла хозяйка третьего дня?

«Вот она удача, сама идёт в руки», – подумал Сергей и подтвердил:

– Да, я – Серж Шеффер, воспитатель.

– Прошу, сударь, Елена Леонидовна примет вас тотчас же. Она ожидала вас вчера, но вы не приехали, – сообщил словоохотливый привратник.

– Да, знаете ли, смоленские дороги…

– Да, да, сударь, русские дороги погубят кого угодно! Даже Наполеона!

Сергей не раз слышал, что, мол, не русская армия одолела Наполеона, а морозы, ужасные дороги и русский господин «Авось».

Елена Леонидовна была женщиной средних лет, но молодилась, применяя различные косметические ухищрения, ставшие всё более популярными после 1812 года. Сама того не желая, держава-победительница приняла в свои объятия массу французов, так и не вернувшихся на Родину. И надо сказать, чувствовали они себя здесь прекрасно и пользовались особым расположением юных барышень. Мало того, после войны стал всё более популярен французские стиль одежды, духи, одеколоны и различная женская косметика. Так румянами и французской помадой пользовались все уважающие себя юные барышни и зрелые дамы, не смотря на внушительные цены сих непритязательных удовольствий.

Елена Леонидовна расплылась в улыбке: гувернёр был молод, не более двадцати лет, строен, высок и в довершении всего красив. Его каштановые волосы достигали плеч в соответствии с последней французской модой, чуть подвиваясь на концах, что придавало молодому человеку сходство с придворным пажом, правда, несколько перезревшим по возрасту. Его серые глаза излучали доброту и благородство. Елена Леонидовна залюбовалась гувернёром и её прекрасную головку посетили отнюдь не богобоязненные мысли, полные верности супружескому долгу.

– Отчего вы не прибыли вчера, господин… Э-э.

– Серж Шеффер, мадам, – француз галантно поклонился.

– О, да! Серж! Прекрасное имя. Я – Елена Леонидовна Горюнова, хозяйка и мать Митеньки, с которым вы будите заниматься. Виктор Петрович в последнее время постоянно хворает, и все финансовые вопросы буду решать я.

– О, мадам! Дети – моё призвание, – вымолвил самозванец и пришёл в ужас от сказанного: в действительности он понятия не имел что же вообще можно делать с детьми, разве, что сечь розгами за непослушание. – Деньги не имеют значения.

Хозяйка пришла в прекрасное расположение духа:

– Право же, вы – первый человек за всю мою жизнь, не проявляющий интерес к своему будущему жалованью. Но я всё же скажу: оно составит пятьдесят рублей в месяц.

От таких денег у новоиспечённого Сержа засосало под ложечкой. Он быстро подумал, сколько бутылок вина надо продать, чтобы заработать такую чистую прибыль. «Что ж недурно для начала», – решил без пяти минут гувернёр.

Серж вошёл в детскую вслед за хозяйкой – маленький Митя сидел верхом на деревянной лошадке-качалке, размахивая деревянной саблей.

– Впелёд, впелёд! – кричал он, не выговаривая букву «р».

– О, мой бравый, генерал! – Обратилась к нему матушка. – Хочу познакомить тебя с Сержем, который будет твоим воспитателем и гувернёром.

Митя отбросил саблю, слез с лошадки и подошёл к незнакомцу:

– Фланцуз? – поинтересовался малыш.

– Он самый.

– Мама говолила, что вы – фланцуз … Ладно, буду учиться, так и быть. Можно я покажу Селжу наш дом? – поинтересовался Митя.

– Конечно, думаю, ты прекрасно справишься, – снисходительно позволила Елена Леонидовна.

– Тогда пошли, – Митя взял Сержа за руку, тот поклонился хозяйке. Она понимающе улыбнулась. Гувернёр заметил в её улыбке нечто большее, чем отношение хозяйки к наёмному служащему… Осознав это, он испугался: не успел приступить к своим обязанностям – кстати даже и не знал в чём именно они заключаются – и уже наметилась интрига с привлекательной женщиной.

…Дом Горюновых был добротным, просторным и рационально спланированным. При отступлении французов зимой 1812 года, когда Горюнов-старший обнаружил на месте своего родного жилища лишь обгоревшие стены да пепел от деревянных перекрытий, второй дом распорядился построить из кирпича, используя старинную монастырскую кладку[3], что было весьма дорого, но простояло бы не одну сотню лет. Им руководило не только чувство обеспечить себя и свою семью надёжным жильём, способным выдержать любые непредвиденные обстоятельства, но и построить так, чтобы внуки и правнуки помянули добрым словом.

Пётр Анисимович своего добился: первым дом по достоинству оценил его сын, теперь же внук с гордостью показывал барские хоромы своему гувернёру.

Они миновали гостиную, просторную, светлую и можно сказать даже огромную, с овальным столом посередине, способным вместить десятка три-четыре гостей. Затем через раскрытые распашные двери Серж окинул взором бальный зал – дорогой паркет, выложенный причудливым образом, блестел от свежей мастики. Колонны по последней моде были увиты декоративными французскими гирляндами из цветов, балкон для оркестра задрапированный изысканным шёлковым пологом ярко-жёлтого цвета, придавал помещению больше света и пространства.

Серж сразу же понял: господин Горюнов весьма состоятельный человек, не только по меркам провинциального Смоленска, но и по столичным представлениям.

Спальни были расположены на втором этаже, откуда гувернёр и его юный проводник начали свою экскурсию: супруги давно спали раздельно, почти сразу же после рождения Мити. Елена Леонидовна, как женщина сравнительно молодая и вполне здоровая, тяготилась присутствием мужа на супружеском ложе к тому времени изрядно ослабевшим здоровьем. И потому она тактично предложила сделать ещё одну спальню – для себя. Виктор Петрович после длительных раздумий нехотя согласился, понимая, что жена его – ещё кровь с молоком. Первое время он ревновал супругу, но старался не подавать вида, опасаясь кривотолков. Ибо на каждый роток не накинешь платок. Да и потом, ради Митеньки, своего любимого сына и единственного наследника, он решил не обращать внимания на любовные похождения своей супруги. Та же, как умная женщина, старалась соблюдать все нормы приличия, и вскоре Виктор Петрович окончательно смирился, а идею с французом-гувернёром вообще поддержал – по крайней мере, жена будет развлекаться дома. Ну, что поделать: telle est la vie![4]