Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник) Страница 50

Посередине между этими двумя группами находился всадник на вороной лошади. Это был молодой человек, лет около тридцати, высокий, с бледным, изможденным, но благородным лицом, карими глубоко ввалившимися глазами и длинными усами. Вместо богатых разноцветных шелковых и бархатных одежд, сверкающих золотом, серебром и драгоценными камнями, которые носили в то время знатные турки, на этом человеке были грубый казакин из темного холста, такие же шаровары, заправленные в старые, стоптанные сапоги и сильно поношенная феска, прежний ярко-красный цвет которой превратился в бурый.

Неестественно блестевшие глаза его были пристально устремлены на герцогиню, между тем как по всему его телу пробегал судорожный трепет. Он не издал ни одного звука и из боязни выдать себя хоть словом кусал себе губы до крови.

Элеонора, сразу увидевшая его, сначала побледнела, как смерть, потом щеки ее разгорелись таким ярким румянцем, точно вся кровь хлынула ей в голову.

– Вот и христианский пленник, – сказала Гараджия, указывая на него рукой. – Может быть, ты уже видел его раньше, Гамид?

– Нет, – отвечала Элеонора, делая над собой усилие, чтобы не выказать своего волнения.

– Мне говорили, что его немного лихорадит. Но это вполне понятно: пребывание среди болот не может ни для кого пройти бесследно, – говорила Гараджия с такой небрежностью, словно дело шло не о человеке, а о пучке рисовой соломы. – Морской воздух принесет ему пользу, освежит его, так что он явится в Фамагусту не в таком дурном виде… Постарайся вообще подлечить его, эфенди, чтобы не говорили, что я слишком жестоко обращаюсь с христианскими пленниками. Обещаешь ты мне это Гамид?

– Обещаю, Гараджия, будь покойна, – немного глухим голосом ответила герцогиня.

В это время к Гараджии и мнимому Гамиду были подведены великолепно убранные огненные кони, на которых они и поспешили сесть.

– Берегите христианина! – крикнула турчанка янычарам. – Вы отвечаете мне за него головой!

Десяток янычар окружили пленника, и оба отряда, во главе с Гараджией и ее спутником, рысцой направилась к рейду. Позади, на расстоянии сотни шагов, следовал эскорт герцогини, во главе которого ехали Перпиньяно и Никола Страдиото.

– Неужели нам эта игра обойдется так дешево? – говорил венецианец греку. – Не верится мне в такое счастье.

– Что же, бывают ведь и полные удачи у людей, – сказал в ответ Никола. – Если только черт не вмешается в последнюю минуту, мы выиграли. Шиабека, наверное, уже потоплена и…

– Да, но должно же ее бесследное исчезновение возбудить подозрения этой турчанки…

– Очень может быть, что и возбудит, но разве мы должны отвечать за это? С чего же придет ей в голову, что это дело наших рук? – возражал грек. – Если же эта разряженная тигрица и догадается, то мы будем уж далеко, и пусть она попробует догнать нас. А что вы скажете о виконте?

– Я положительно изумлен его хладнокровием. Я так и ожидал, что он при виде герцогини сделает что-нибудь такое, что выдало бы нас всех с головой. Это было бы вполне естественно при такой неожиданности для него. Значит, вы все-таки успели его предупредить?

– Да, но не тем путем, как я сначала думал. Хорошо, что он из понятливых, и достаточно было одного взгляда Эль-Кадура, чтобы заставить его сдержать себя.

– Да, опасная была минута! Слава Богу, что все обошлось благополучно… Однако нельзя сказать, чтобы он выглядел хорошо. Судя по тому, что от него осталась одна тень прежнего, думаю, что Гараджия заставляла и его ловить пиявок наряду с простыми невольниками.

– И я так думаю, синьор, – говорил грек. – Я пробыл в ее власти целых три месяца, и знаю, на что она способна, не будь с ней этих проклятых янычар, я бы на прощанье непременно всадил ей пулю в голову, в отместку за несчастных христиан, над которыми она так жестоко издевается.

– Ну, не будем говорить о том, чего нельзя, Никола… Посмотрите, как великолепно держит себя в седле герцогиня: не уступит и самому лучшему наезднику!

– А храбрость-то какая! Одна она стоит всех нас, вместе взятых… Я слышал, как она тут билась на поединке с капитаном Метюбом, который считается лучшим бойцом во всей турецкой морской армии, и шутя повергла его к своим ногам.

– Да, она победила даже самого Мулей-Эль-Каделя, с которым никто другой из нас не решался схватиться… Вообще, с ней мы можем быть вполне спокойны: раз она за что берется, то всегда доводит до конца.

– Это верно, синьор. Но все-таки погодите хвалить день раньше вечера, – наставительно заметил Страдиото.

Герцогиня и турчанка скакали впереди всех, погруженные в свои мысли, видимо ни на что не обращая внимания и не обмениваясь ни одним словом. Когда они спустились на берег, Элеонора провела рукой по лицу, как бы желая прогнать назойливые мысли, и, указывая на галиот, с полураспущенными парусами мирно покоившийся на якоре в расстоянии всего одного узла от берега, сказала:

– А вот и мой корабль.

– Да? А что же это не видно шиабеки? – удивлялась Гараджия. – Ее отсутствие меня очень тревожит, – говорила турчанка, окидывая глазами море, где не было видно ни одного паруса, кроме тех, которые раздувались на галиоте. – Уж не случилось ли чего-нибудь особенного по ту сторону острова?

– А что же там может случиться, Гараджия?

– Туда могли подойти венецианцы. У них еще остались корабли.

– Немного, и притом, что они могут сделать теперь, когда по всему острову победоносно развевается знамя пророка и все бывшие на нем христиане истреблены?

– Мало ли что!.. Ну, хорошо, подождем немного и спросим твоих людей на галиоте. Они, наверное, скажут нам, что сталось с кораблем. Не мог же он исчезнуть так, чтобы никто из них не заметил этого?

Пока всадники спешивались, с галиота была спущена шлюпка и быстро подошла к берегу. На ней были те два матроса, которые все время оставались на галиоте, и Олао, посланный к ним ночью греком Страдиото из крепости.

– Здесь стояла шиабека, куда она делась? – поспешила осведомиться у них комендантша крепости.

– Была, госпожа, – почтительно ответил Олао, – но давеча на заре подняла паруса и направилась вдоль берега.

– Разве показался какой-нибудь вражеский корабль на горизонте? Или еще что случилось?

– Вчера вечером на юге действительно виднелся корабль, как будто направлявшийся к острову. Должно быть, шиабека пошла ему навстречу, чтобы узнать, откуда он и чей.

– Ну, значит, она скоро вернется… Уж не венецианский ли это корабль?.. Гм!.. Посадите прежде всего на галиот вот этого христианского пленника и оставьте его крепко связанным в междупалубье… или, еще лучше, заприте его в каюту и приставьте к двери караул, слышите?