Бен Кейн - Забытый легион Страница 50

— Было бы и впрямь хорошо иметь рядом надежного человека, — пробормотал он.

— Ты сам говорил давеча, что Ромул хороший боец.

Бренн задумчиво потер ладонью подбородок.

— Да, то, как я поступил с мирмиллонами, понравилось не всем.

— Фигул и Галлит вовсю мутят воду, — встревожено сообщила нубийка. — Похоже, они всерьез хотят разделаться с тобою, любимый.

— В лудус никто не осмелится тронуть меня, — уверил Бренн и погладил ее по руке.

— В одиночку — никто. Ну а толпой? — ответила она. — Ты должен помнить об опасности!

— Да знаю я… — чуть помолчав, отозвался галл. — А Ромул, по-моему, хороший парень. В любом случае надо присмотреть за ним, пока он не начнет снова ходить.

Слегка приободрившись, Астория поцеловала его.

— А там посмотрим, захочет ли Ромул.

Бренн и Астория были верны своему слову. На протяжении следующих десяти дней Ромул был окружен такой заботой, какой не знал с младенческих времен. Уже на третий день юный гладиатор смог спустить обе ноги с ложа и встать без посторонней помощи. Еще через два дня он, к восхищению Бренна, начал понемногу ходить, опираясь на палку. Галл стоял рядом и подбадривал его.

— Они, похоже, не очень рады. — Ромул указал на Фигула и Галлита, которые угрюмо глядели на них с противоположной стороны двора.

— Ну и что? — Бренн демонстративно плюнул в их сторону.

Ромул ответил не сразу.

Эти бойцы были опасными врагами. Большой и сильный Фигул, ветеран-фракиец, подвешивал к широкому кожаному поясу больше десятка викторий — значков, свидетельствовавших о победе в поединке. Низкорослый коренастый Галлит заметно прихрамывал, но в искусстве владения сетью и трезубцем не знал себе равных в школе.

— Этих тоже придется убить, — заявил Ромул, вложив в свои слова всю браваду, на какую был способен.

— Смелые слова, мой юный друг! Но ты им пока что не ровня, — усмехнулся Бренн. — Пока что. Вот года через два-три…

— Слишком долго. А если они захотят убить меня раньше?

— В том-то и дело… — Галл помолчал, собираясь с мыслями. — Поэтому я хочу предложить тебе союз. Будем приглядывать друг да другом.

— Я — за тобой? — Ромул даже рот открыл от удивления. — Но мне ведь только четырнадцать.

— И уже двое убитых. Причем один в честном поединке, — сказал Бренн, сверкнув глазами. — У тебя есть способности. Когда-нибудь ты станешь великим бойцом.

— Почту за честь.

— У моего народа дружба завязывается непросто. — Лицо галла на мгновение исказилось тенью давней боли. — Но когда дерешься насмерть друг за друга, без нее нельзя. И тогда уже — как братья на всю жизнь. — Он стиснул зубы. — Ты готов к этому?

Ромул ответил не сразу. Он сознавал, как много это предложение значит для Бренна. И для него тоже. Прежде он доверял из всех людей одному только Юбе. Он набрал полную грудь, воздуха, а потом кивнул.

Бренн протянул могучую руку, и они звонко хлопнули ладонями. Ромул твердо поглядел новому другу в лицо, и галл ответил довольной улыбкой.

— Прежде всего я научу тебя быстро убивать. В конце Лентул чуть не подловил тебя.

— Я так обрадовался победе.

— Точно. И отвлекся. — Бренн ткнул его пальцем в грудь. — Всегда думай о том, что твой противник может сделать в следующий миг.

Ромул вновь взглянул на Фигула и Галлита. Судя по гримасам, их совершенно не обрадовало столь откровенное проявление дружбы.

— Для начала нужно внимательно следить за этой парочкой.

— Рано или поздно нам придется убить этих подонков, — пожав плечами, ответил Бренн. — А пока что забудь о них. Хорошая баня — вот что нам сейчас нужно! — И, ухмыльнувшись, пояснил в ответ на вопросительный взгляд Ромула: — Мемор сдался и снова разрешил мне ходить в баню. От горячей воды твоей ноге станет легче. А унктор разомнет шрам, чтобы срасталось как надо.

Опираясь одной рукой на плечо Бренна, Ромул захромал через двор. Впервые с тех пор, как его разлучили с Юбой и семьей, молодой боец почувствовал, что у него есть друг, которому можно доверять.

Даже жизнь.

Это было отличное ощущение.

Глава X

БРУТ

Лупанарий, Рим, 56 г. до н. э.

Услышав голос призывавшей ее Йовины, Фабиола чуть не затряслась от страха. Она пробыла в Лупанарий уже два дня, но пока что ни один из посетителей не согласился заплатить высокую цену, назначенную за ее девственность. Несколько стариков похотливо разглядывали привлекательную юную девушку, а один даже принялся было мять ей груди, но тут вмешалась Йовина. Фабиола испытала великое облегчение, когда оказалось, что ни один из них не пожелал расстаться с требуемой суммой.

Шло третье утро. Фабиола, волнуясь, ожидала в небольшой гостиной, примыкавшей к вестибюлю. Здесь же она сидела вчера и позавчера. Стены были покрыты порнографическими фресками. По меньшей мере половина поз для сношения казались ей физиологически невозможными. Помпея наскоро просветила ее насчет основных приемов, но стоило Фабиоле подумать о том, что эти знания придется применять на деле, как у нее начинались спазмы в желудке.

Весь ее сексуальный опыт ограничивался несколькими быстрыми поцелуями украдкой с одним из молодых рабов Гемелла.

«Не смей расслабляться. Стань лучшей. Помни о Гемелле. Помни о Ромуле».

На скамейках вдоль стен комнаты сидело еще с полдюжины разодетых и накрашенных проституток. Стоял густой запах благовоний. Женщины переговаривались, то и дело принимаясь смеяться. Шел самый обычный рабочий день, а Фабиола одиноко сидела в углу. Все относились к ней достаточно дружелюбно, но Фабиоле очень не хватало общества Помпеи. Рыжая удалилась с одним из своих богатых постоянных посетителей, немолодым сенатором, который очень любил обряжаться в ее одежды.

Посетители приходили, объясняли Йовине, чего хотят, и госпожа громко объявляла имена подходящих девушек. Названные проститутки вставали, а потом с клиентом уходила одна из них, та, чьи прелести приглянулись ему больше других.

Фабиола была в Лупанарий единственной девственницей. И ей приходилось ожидать в одиночестве. Но она заставила себя не тревожиться и спокойно обдумывать будущее.

— Пойди сюда!

— Живо! — прошептала нубийка. — Не упусти клиента, не то Йовина разозлится.

— Иду!

— Желаю удачи! И помни о том, чему тебя учила Помпея.

— Распаляй его, пока он сам не потребует продолжения, — подсказала еще одна из женщин.

Обрадованная поддержкой, Фабиола поднялась и оправила одеяние — то самое, льняное, белое с алой полосой, которое в первый день выбрала для нее Помпея. Фабиола вышла сквозь открытую дверь и направилась дальше, уставившись в отделанный узорчатой мозаикой пол. Сердце у нее отчаянно колотилось. Потребовалось усилие воли, чтобы дышать спокойно, как учила ее Помпея, очень медленно выдыхая.