Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни Страница 57

– А потом… что будет? – спросила Гюльсора.

– Не будем загадывать, – ответил Якуб. – Ведь жизнь состоит не только из горя и страданий. И, хоть говорят, что дверь бедствий широка, а день радости краток, я хочу верить, что дверь бедствий для нас закрылась, а день радости будет у нас долгим…

«Я СТРЕМЛЮСЬ В СТРАНУ МУДРЫХ»

«Слышать – это не то что видеть», – говорил Абу-Райхан. Настал день, о котором он давно мечтал. Ему предстояло отправиться в Индию. И, хотя он должен был сопровождать султана Махмуда, которого не любил, он все же радовался предстоящему путешествию. Наконец-то он увидит страну своих мечтаний!

Ал-Бируни думал о том, какой дорогой ценой получил право побывать в стране мудрых. Никто не знал о том, что мучило его все это время, пока он жил в Газне. Он только намеком дал кое-что понять Якубу. А истина была в том, что служить при дворе Махмуда Газневидского было для него унизительно. Абу-Райхану стоило больших трудов таить в себе это страдание и недовольство самим собой. Но вот настало время, когда он будет вознагражден за все то дурное, что ему пришлось перенести. Наконец-то он попадет в далекую прекрасную Индию, с учеными которой он так много спорил, правда мысленно, так что они не знали об этом, но очень серьезно и убедительно. И вот он на пороге этого большого события в своей жизни. Ценой свободы он купил себе право очутиться в долине среди величественных Гималайских гор. Какая-то таинственная сила зовет его туда.

Абу-Райхан заранее старался себе представить, как выглядят горы и долины Индии, насколько они отличны от всего того, что он видел и знал, что исходил своими ногами. Ученый отлично знал, что Гималаи имеют почти недоступные перевалы, которые трудно преодолеть. Однако ему было известно, что в долинах с давних пор живут люди и что в области Пенджаба далекие предки нынешних индусов тысячи лет назад уже возделывали землю и строили оросительные каналы.

«Верно ли все это? – размышлял Абу-Райхан. – Сведения, почерпнутые из книг, могут быть и не совсем точными. Разве не известно, как много зависит от достоинств пишущего человека? Один напишет то, что хорошо знает, то, что видел и понял, а другой сообщит что-либо услышанное им и не проверенное. Только стоя на этой священной земле, прославленной мудрыми людьми, а также искусными ремесленниками, можно будет убедиться в истине того, что написано в книгах».

Укладывая в корзинку инструменты, которыми он пользовался в своих астрономических наблюдениях, бережно упаковывая пробирки, сделанные стеклодувом так искусно, что вряд ли где еще смогут сделать подобное, ал-Бируни с сожалением думал о том, что нет с ним Якуба в такую радостную минуту, а Якуб был бы рад этой удаче. Да и ему, Абу-Райхану, было бы приятно иметь помощника сейчас. Якуб расторопен и сообразителен… Но что поделаешь…

«Очень скоро я своими глазами увижу лиловые вершины Гималаев. Кто-то из купцов, обладающий зорким глазом и хорошей памятью бывалого путешественника, сказал, что Гималаи лиловые. – Абу-Райхан вдруг остановился с пробиркой в руке и задумался. Он закрыл глаза и постарался представить себе величественные горы, отделяющие Индию от владений Газневида. – Да, конечно, эти горы лиловые. Ведь там солнце еще ярче и жарче. Если горы Зеравшана сиреневые на закате, то в Индии эти краски гуще и сочнее».

Абу-Райхан уложил в корзинку из ивовых прутьев свои пробирки и усмехнулся.

Он вдруг представил себя со стороны, с пробирками в руках, с закрытыми глазами и с мыслями, ушедшими далеко за высокие хребты.

Да, там все по-другому, все ярче и красивей, чем на Зеравшане и в Газне. Он увидит удивительные красоты. Боги щедро одарили эту страну несметными сокровищами, и все там необыкновенно: и горы, и священный Ганг, слоны и крокодилы, растения, цветы, алмазы и рубины. Но как прискорбно, что и там все во власти султана Махмуда.

Совсем недавно один купец, прибывший из Индии, рассказал Абу-Райхану, как воины, присланные султаном Махмудом, разграбили город Гуджарат. Богатейшие храмы были разорены и осквернены чужеземцами. Индусы жаловались на злодейства и грабежи. Они оплакивали свой знаменитый храм бога Шивы в Сомнаке, расположенный на Катхиаварском полуострове. Это был очень богатый храм, он владел более чем десятью тысячами деревень. Все сокровища этого храма были увезены на слонах правителя Газны и стали достоянием султана и его царедворцев. Немного уцелело священнослужителей храма, большая часть погибла, но оставшиеся жили в пещерах, скитались бездомными, ели дикие травы и проводили свои дни в молитвах перед разгневанным божеством.

«Могу ли я рассчитывать на доброе отношение, прибыв сюда вместе с ненавистным для индусов завоевателем? – думал Абу-Райхан. – Какое может быть ко мне доверие? Как они примут меня? Не отвернутся ли? Но, может быть, они поймут, что не каждый подвластный деспоту является таким же деспотом и заслуживает осуждения?»

Абу-Райхану хотелось встретить дружеский, приветливый взгляд ученого-индуса. Хотелось пожать руку искусному ювелиру или гранильщику. Он бы сказал им слова благодарности за их удивительное искусство. Только они умеют одарить камень той волшебной красотой, какой он никогда не имеет в своем первозданном виде. А как хотелось бы выведать тайну, которой владеет вот такой искусный гранильщик! Согласится ли он выдать свой секрет? Вряд ли!

«Если ученые Индии видели мою книгу, в которой я отдаю дань уважения их предкам, их обычаям и верованиям, тогда они не будут устанавливать связь между завоевателем Махмудом и ученым, который волею аллаха оказался во власти султана. Мудрые индусы не должны думать, что ученый, посвятивший свои дни наукам, способен одобрить кровавые походы, хотя бы они и назывались „войной за веру“. Я к ним обращусь словами пословицы, – решил Абу-Райхан. – Как разумно они говорят: „В воде встречаются и лотосы и крокодилы“».

Вспомнив эту поговорку, ученый весело рассмеялся, хоть и был один и не с кем было поделиться своими мыслями.

«Если султан Махмуд подобен крокодилу, – подумал Абу-Райхан, – то, выходит, я подобен лотосу? Но это более чем нелепо. Можно ли сравнить меня, мрачного, иссушенного мыслями о неведомом и неразгаданном, с прекрасным цветком, рожденным солнцем? Однако печально, когда думаешь о том, что, прибыв в страну своих мечтаний, ты можешь предстать перед уважаемыми тобою людьми как порождение сатаны».

Готовясь в дорогу, Абу-Райхан собирал свои записи, сделанные им из разных древних летописей и книг. «Как много ученых Греции, Рима, Малой Азии посетили Индию еще в давние времена! – думал он. – Им хотелось своими глазами увидеть, сколь удивительны ее чудеса. Историк Арриан из города Никомедии в Малой Азии писал, что число индийских городов невозможно уточнить из-за их многочисленности. Те, которые находятся у реки или у моря, строятся из дерева; ибо построенные из кирпича не могут быть долговечны из-за ливней и потому, что реки около них, разливаясь выше берегов, наполняют водой равнину… Достопримечательностью земли индийцев является то, что все они свободны и ни один индиец не является рабом. Арриан рассказывает о том, что индийцы разделены на семь классов и что первым из них являются мудрецы, менее многочисленные, чем другие, но наиболее почитаемые и прославленные. У мудрецов нет никакой другой обязанности, кроме как приносить жертвы богам, все они величайшие пророки. Эти мудрецы живут нагими, зимой – под открытым небом, на солнце, летом же, когда солнце в полной силе, – на лугах и в болотах, под большими деревьями, тень которых настолько велика, что десятки тысяч людей могут пользоваться ею под одним деревом. Едят же они кору деревьев, которая не менее сладка и питательна, чем плоды финиковых пальм.