Александр Дюма - Капитан Ришар Страница 59

— Понимаю, именно это заставило вас перешагнуть через национальные соображения.

— Какие национальные соображения, господин пастор?

— В конце концов вы немец и, служа императору Наполеону…

— Немец? Вы уверены в этом, господин пастор?

— Вполне.

— То есть я житель Бадена.

— И что же?

— Вот что: разве Великое герцогство Баденское знает, что оно есть такое, господин Вальдек? Я ни в чем не хочу превзойти его, ведь я баденец! Начал я, так же как и Великое герцогство Баденское, с того, что был немцем; затем, когда Великое герцогство Баденское стало французским или чем-то вроде этого, я, натурально, сделал как и оно. А теперь в Европе происходит масса всевозможных потрясений, конгресс снова перетащил нас в Рейнский союз, к новому хозяину, так что Великое герцогство Баденское, хотя и управляется французской принцессой, опять становится частью Германии, — таким образом, я тоже становлюсь частью Великого герцогства, понимаете, становлюсь немцем!

— Иначе говоря, господин Шлик?.. — спросил пастор, пристально глядя на капрала и пытаясь понять, к чему тот клонит.

— Иначе говоря, господин Вальдек, не зная как следует, что же я такое, я принял решение, чтобы утвердиться так или иначе, вступить в жандармерию. Тем самым теперь я ни немец, ни француз, теперь я жандарм — к вашим услугам, как говорят мои друзья-французы.

— И наконец, господин Шлик, к какому вы заключению приходите?

— К какому заключению? А! Вы хотите знать, чем я закончу?

Он бросил взгляд на гостя пастора, чтобы увидеть, такого ли тот мнения, что и хозяин дома; капитан оставался невозмутимым.

— Боже мой! — прошептала девушка, чувствовавшая, что все шло к развязке.

— Я делаю такой вывод! — продолжал Шлик. — Вот я жандарм, в треуголке и шпорах; кроме того, капрал до мозга костей и в этом качестве имею поручение выследить и арестовать одного беглого француза, бывшего солдата того, другого; он был заговорщиком при прежних и, чтобы избежать смертного приговора, натянул им нос, как говорят по ту сторону Рейна, — сбежал в Великое герцогство Баденское.

— Как зовут этого француза? — спросил пастор.

— О! — вздохнула девушка, опасаясь, что капрал произнесет это имя и оно поразит отца.

— Право, не знаю, — ответил Шлик. — До сегодняшнего дня мне не сочли нужным сказать его имя, ограничившись одним описанием.

Затем, глядя на капитана, он продолжал:

— Что же касается его описания, оно таково: глаза голубые, волосы русые, лицо бледное, рот небольшой, зубы белые, рост пять футов четыре дюйма, возраст — лет двадцать восемь — тридцать.

Несмотря на испытываемый страх, а может быть, из-за него, пастор быстро взглянул на своего гостя. Лизхен не было нужды смотреть на него, чтобы убедиться, что описание оказалось точным до мельчайших подробностей. Однако видя, что ни во взгляде, ни в интонации капрала не было никакой враждебности, пастор ободрился и, сделав знак молодому человеку не выдавать себя, сказал:

— Но все это, господин Шлик, не объясняет нам…

— … причину моего визита, господин пастор? Будьте спокойны, я дойду до нее. Представьте, что уже три дня мои два жандарма и я сам выслеживаем этого парня, но не можем схватить его, хотя точно знаем, что он бродит где-то в окрестностях; сегодня вечером один из моих людей увидел одного гражданина, который тихонько крался вдоль забора. Ему показалось, что он узнал его, и своим карабином преградил этому гражданину путь; тот пустился бежать, мой жандарм — за ним следом и уже собирался схватить его, когда этот парень, добежав до стены вашего сада и по всей видимости зная толк в гимнастике, прыгнул на тумбу, с нее — на стену, а оттуда перемахнул через стену на ваши клумбы! Тогда мой человек выстрелил ему вслед, предполагая даже не подстрелить его, а, скорее, предупредить нас. Мы прибежали на место действия; нашли там жандарма, перезаряжавшего свой карабин; он рассказал нам, как было дело, и мы пришли спросить вас, господин пастор, не видели ли вы француза, которого мы ищем?

— Я? — спросил пастор.

— И не прячете ли вы его у себя?

— Как вы можете это предполагать, мой дорогой Шлик, зная о моей ненависти к людям этой нации?

— Э! — произнес капрал. — Так я и сказал своим товарищам.

— Это правда? — воскликнула Лизхен, вздохнув с облегчением.

— Да, так я сказал товарищам, — продолжал жандарм, который, казалось, задался целью заставить своих слушателей пройти через всю гамму чувств от надежды до страха, — но себе, Шлику, я сказал иначе: «Господин пастор так добр, что вполне способен забыть о своей ненависти и оказать гостеприимство даже своему злейшему врагу!»

— Господин Шлик, обшарьте весь дом и, если вы найдете того, кого ищете, забирайте его, я вам разрешаю.

— О! — откликнулся Шлик, пристально глядя на гостя пастора. — Поскольку того, кого я ищу, нет здесь, его бесполезно искать.

И он проделал то, что на языке театра называется «ложным уходом»; но пастор не поддался на эту уловку.

— Господин Шлик, — сказал он, — не доставите ли вы нам удовольствие выпить с нами стаканчик рейнского вина, прежде чем уйти?

— Я, господин пастор? Охотно, — ответил Шлик. — Это предоставит мне случай поднять тост за моих бывших соратников-французов.

— Пойди, дитя мое! — обратился пастор к Лизхен. — И принеси нам самого лучшего вина.

Девушка встала, пошатываясь от волнения, пошла за свечой, чтобы зажечь ее от лампы; но тот, кто был виновником всех этих треволнений, казался самым спокойным: он взял свечу из ее рук, зажег и подал Лизхен.

Девушка вышла, бросив на остающихся взгляд, полный растерянности.

XXII

КУЗЕН НЕЙМАНН

Капрал Шлик смотрел вслед Лизхен, пока она совсем не скрылась.

— Да, — сказал он, как бы говоря сам с собой. — Я понимаю: девушке хотелось бы остаться и в то же время уйти, так как она догадывается, что я воспользуюсь ее отсутствием, чтобы позволить себе, дорогой господин Вальдек, задать вам несколько вопросов, на которые я не отважился при ней.

— Какие же у вас есть ко мне вопросы, господин Шлик? — спросил пастор, понимая, что наступил самый трудный момент.

— Прежде всего, с вашего позволения, как говорят по другую сторону Рейна, я хочу спросить вас, не пугая нашу милую Лизхен, которая и так уж очень сильно взволнована, что делает здесь этот господин.

— Но вы, кажется, видите: господин ужинает вместе с нами.

— Да, тут вы правы: что касается этого, я хорошо вижу; не надо понимать мои слова буквально. Я хотел спросить не о том, что делает господин, но кто он такой.