Альфред Мейсон - Пламя над Англией Страница 6

— В чем дело? Ты не обращаешь на меня внимания! — крикнул он, повернувшись на стуле.

Дверь в углу комнаты была открыта, и в проеме стоял пожилой человек в шерстяной куртке и полотняных штанах, выдававших в нем слугу.

— Дэккум! — сердито воскликнул мистер Стаффорд. — Мы еще не закончили! Убирайтесь! Робин, тебе следовало бы обходиться построже со своим слугой!

Но Дэккум не двинулся с места.

— Джентльмен хочет видеть мастера Робина.

— Пусть придет в другой раз, и, если поведение мастера Робина будет подобающим, он сможет повидать его.

— Миссис Паркер говорит, что мастер Робин не должен заставлять ждать этого джентльмена.

— Ах вот как? Значит, таково мнение миссис Паркер? — с сарказмом осведомился наставник, но внезапно умолк. Его уже сегодня один раз поставили на место за то, что он взял на себя слишком много власти. Мистер Стаффорд определенно не желал быть вторично униженным подобным образом. В конце концов, он всего лишь личный воспитатель этих двух мальчиков. Его работу оплачивали сэр Роберт Бэннет из Хилбери-Мелкум и дядя и опекун Робина Обри, так что независимых прав у него не было. Но миссис Паркер являлась хозяйкой, назначенной школой и, следовательно, обладала реальной властью. Пока мистер Стаффорд размышлял в сомнении, Робин шагнул со сцены.

— С вашего разрешения, сэр? — спросил он, и его слова почему-то напомнили наставнику голос другого человека, стоявшего сегодня днем в школьном дворе рядом с королевой. Несмотря на терзавшие его гнев и стыд, мистер Стаффорд моментально явил собой саму любезность.

— Конечно, ты не должен заставлять ждать своего гостя, — доброжелательно промолвил он. — И не забывай, Робин, что в разгаре репетиции иногда говорят резкости, о которых не стоит думать впоследствии.

— Не забуду, сэр, — вежливо ответил Робин. Следом за Дэккумом он вышел из общей комнаты, закрыв за собой дверь.

Мистер Стаффорд, убедившись, что дверь плотно закрыта, подошел к Хамфри Бэннету.

— Тебе следует попридержать язык, мальчик, — тихо заметил он, — Говорить так о королеве — просто безумие!

Хамфри кивнул.

— Робин решил, что это пустая болтовня, вызванная моим унижением. Но я вправду обезумел и не смог сдержаться, когда говорил с ним. — Он медленно добавил, глядя в землю: — Я так его ненавижу!

— Почему?

Хамфри не ответил. Продолжая глядеть в пол, он хлопал ладонями по сундуку, на котором сидел.

— Почему, Хамфри? — настаивал мистер Стаффорд.

Тихая злоба в ответе мальчика шокировала даже достойного воспитателя.

— Потому что он всегда впереди меня. В книгах, в играх, во внешности, в наградах — во всем! Все улыбки, взгляды, комплименты достаются только ему! А в конце концов, кто в сравнении со мной этот Робин Обри? Почему я вечно на втором месте? — Он закрыл лицо руками. — Сегодняшний день я никогда не забуду!

Мистер Стаффорд положил руку на плечо своего любимца.

— Так будет не всегда, Хамфри. Грядут великие перемены! В один прекрасный день Робин Обри будет стоять перед тобой на коленях! — На лице мистера Стаффорда появилась волчья усмешка, но она не принесла облегчения Хамфри, все еще уставившемуся в пол.

— В один прекрасный день! — с раздражением повторил он. — Малейшее различие между нами причиняет мне такую боль, что я не могу заснуть! Я ненавижу себя почти так же, как Робина!

— Различие? — переспросил мистер Стаффорд.

— К нему пришел гость, которого нельзя заставлять ждать, — мрачно пояснил Хамфри. — А ко мне когда-нибудь приходят важные гости? Кто это? — воскликнул он, в бешенстве вскакивая с места. — Я намерен это узнать! Пускай он посетит нас обоих!

Но мистер Стаффорд встал между Хамфри и дверью.

— Не сейчас, Хамфри, — сказал он. — Слушай!

Несколько секунд наставник и ученик молча стояли друг против друга. Затем они услышали, как в коридоре закрылась дверь.

Глава 3. Таинственный посетитель

Когда Робин вышел из общей комнаты, то увидел, что дверь напротив, ведущая в его кабинет, открыта, а на каминной полке горит свеча. Но он не сразу пересек коридор, а остановился, опершись на стену, так что свет из кабинета падал на его лицо. Оно казалось таким усталым и изможденным, что Дэккум испугался, как бы он не упал, и подошел поддержать его. Но Робин покачал головой. Насмешки воспитателя измотали его до предела. Мальчик тяжело дышал, словно человек, пробежавший целую милю. Он закрыл лицо дрожащими руками. В такой момент ему нужна была мать, но рядом не было никого, кроме безмолвного слуги, который едва ли мог понять глубину его страданий. Через несколько секунд Робин опустил руки.

— Спасибо, Дэккум, — с признательностью промолвил он, полагая, что Дэккум, служивший еще его отцу, подслушал мистера Стаффорда и пришел на помощь молодому хозяину. Робин не верил, чтобы к нему в десять вечера мог прийти какой-нибудь посетитель, и чтобы миссис Паркер впустила его.

Робин вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и подошел к камину, на котором горела свеча. Это была продолговатая комната с темными панелями и занавесами, где свеча образовывала единственное светлое пятно. Робин смотрел на пламя невидящим взглядом, погруженный в свои мысли, пока со стула у окна не послышался тихий голос.

— Мне следовало бы, мистер Обри, найти вас в более подходящее время. Но секретари не принадлежат себе и должны пользоваться случаем.

Робин круто повернулся и уставился в сторону окна. Его глаза, ослепленные пламенем свечи, некоторое время не видели ничего. Затем пелена рассеялась, явив его взгляду бледного, чернобородого, похожего на итальянца мужчину, которого королева именовала Мавром.

— Вы следили за мной, сэр, — заявил Робин, почти что обвиняющим тоном.

— Я хотел получше узнать вас, мистер Обри, — ответил гость, подходя к камину.

Робин улыбнулся, и тепло его улыбки было обязано отнюдь не быстрому ответу. Взяв свечу, он зажег ею три другие свечи на каминной полке, затем направился к окну, противоположному тому, у которого сидел его гость. У этого окна стояла старая скамеечка для молитв. С торжественным видом Робин зажег стоящие на ее выступе две свечи, между которыми на двух гвоздях висело распятие итальянской работы, изготовленное из слоновой кости. После этого, все еще улыбаясь, он вернулся к визитеру.

— Я зажег все свечи, чтобы поблагодарить сэра Френсиса Уолсингема за доброе сердце, приведшее его сюда.

— Значит, вы знаете меня?

— Я слышал, как вы сказали, что были другом моего отца.

Лицо Уолсингема, обычно холодное и суровое, заметно смягчилось, а меланхолию в глазах сменило веселое и в то же время виноватое выражение.