Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника Страница 6

Через десять минут А. дошел до набережной, обрамленной длинным рядом высоких домов в шесть или семь этажей, черных, закопченных, пересекаемых узкими переулками.

В такое время ночи и в такую погоду эта часть Парижа выглядела весьма печально. Белизна снега делала еще чернее стены домов и воду реки.

На другом берегу возвышалось мрачное здание суда с зубчатыми стенами и остроконечными башнями, выглядевшее, как грозная тюрьма.

На набережной, обрамленной маленькими лавками, походившими издали на хижины дикарей, не видно было огней. А. остановился на улице Со-нри и встал неподвижно под навесом одной из дверей. Снег падал не переставая, и ветер уносил его быстрым вихрем. Густые хлопья мешали разглядеть даже редкие фонари. А. подождал несколько минут — слышался только шум воды в Сене. Вдруг в ночной тишине три раза пропел петух. А. закашлялся, на набережной показалась тень, и среди снегового вихря появился человек. На нем было коричневое платье полувоенного, полугражданского покроя, большая пуховая шляпа закрывала его лоб.

С изумительной быстротой этот человек обогнул угол улицы Сонри и очутился напротив А. Он поднес руку ко лбу, как солдат, отдающий честь начальнику.

— Какие новости? — спросил А.

— Никого, — ответил человек, — все идет хорошо.

— Особняк окружен?

— Так точно. Ваши приказания исполнены.

— Где Мохнатый Петух?

— На улице Барбетт, с одиннадцатью курицами.

— Где Петух Коротышка?

— У монастыря Сент-Анастаз, с десятью курицами.

— Где Петух Яго?

— В подвале особняка Альбре, с десятью курицами.

— Индийский Петух?

— На улице Розье, с десятью курицами.

— Золотоцветный Петух?

— На Монмартрском бульваре с пятью курицами, — перебил А.

— А! Вы это знаете? — с удивлением спросил собеседник.

— Я заплатил за право пройти, не раскрыв себя.

Взяв яйцо из кармана своего платья, он сказал:

— Положи это в гнездо, и если все готово — пойдем!

Наступило минутное молчание.

— Где курятник? — вдруг спросил А.

— Под мостом, под первой аркой.

— Он полон?

— Почти.

— Сколько там куриц?

— Восемнадцать.

— А Петухов?

— Три.

— Хорошо. Ступай, приготовь полет.

— В каком направлении?

— Ты узнаешь об этом, когда я к тебе приду. Приготовь и жди.

— Других указаний не будет?

— Нет. Ступай!

Человек исчез в снежном вихре. А. по-прежнему стоял на том же месте спиной к двери. Затем он прислонился к ней, встал обеими ногами на деревянную ступень и постоял так несколько секунд. Вдруг дверь сама отворилась, и А. исчез за ней.

IV. НИСЕТТА

А. находился в узкой комнате, освещенной тусклым фонарем, прибитым к стене. Он снял с себя длинный плащ, шляпу с широкими полями и маску. Фонарь осветил его лицо. Это был человек лет тридцати пяти замечательной красоты. В глазах была видна твердость, показывавшая необыкновенную душевную силу. В выражении лица угадывалась доброта. Сняв маску, плащ и шляпу, А. стряхнул со своего платья следы земли, оставленные ночной операцией в саду на улице Вербоа. Потом он пошел в туалет и старательно вымыл руки, а из шкафа, стоявшего возле стола, взял треугольную шляпу с черным шелковым галуном и серый плащ. Сняв фонарь, он отворил небольшую дверь, переступил через порог и спустился с двух ступеней. Дверь затворилась сама, без малейшего шума.

А. находился в маленьком коридоре, кончавшемся большой комнатой, обставленной как лавка оружейника. А. шел на цыпочках, тишину нарушали только его шаги. Лавка была пуста, ставни закрыты изнутри. В конце лавки находилась большая дверь, обшитая железом, с огромным замком, в который был вставлен гигантский ключ. А. дошел до этой двери, двигаясь легко, как тень, и держа в левой руке фонарь, бледный свет которого освещал шпаги, кинжалы, сабли, пистолеты, висевшие по стенам.

Он с трудом повернул ключ в замке, дверь с шумом отворилась. А., войдя, опять ее запер. В ту минуту, когда он ступил на первую ступень маленькой лестницы, которая вела на первый этаж, яркий свет показался наверху, и нежный голос произнес:

— Это вы, братец?

— Да, сестрица, это я! — отвечал А.

Он проворно поднялся по ступеням. Молодая девушка стояла на площадке первого этажа с лампой в руке.

Она была среднего роста, нежная и грациозная, с большими голубыми глазами и прекрасными светло-русыми волосами с золотистым оттенком. Лицо ее выражало радостное волнение.

— О, как вы поздно возвратились! — упрекнула она.

— Если кто-нибудь из нас и должен сердиться, — сказал А., нежно целуя девушку, — так это я. Нисетта, я вынужден побранить тебя за то, что ты не спишь до сих пор.

— Я не могла спать.

— Почему?

— Беспокоилась. Я знала, что вы вышли… Я велела Женевьеве лечь, сказала ей, что пойду в свою комнату, но осталась в вашем кабинете. Ожидая вас, я молилась Богу, чтобы он вас защитил, и Бог принял мою молитву, поэтому вы возвратились здоровым и невредимым.

А. и девушка, разговаривая, вошли в комнату, меблированную очень просто, оба окна ее выходили на набережную.

— Вы голодны, Жильбер? Хотите ужинать? — спросила Нисетта.

— Нет, милая сестра, я не голоден, только устал, и неудивительно — я поздно вернулся и работал всю ночь.

— В мастерской?

— Да.

— Значит, у вас есть известия о Сабине?

— Да.

— Она здорова?

— Совершенно.

— И… — продолжала Нисетта, колеблясь, — это все?

— Вы видели Ролана?

Тот, кого молодая девушка назвала Жильбером, взглянул на нее насмешливо. Нисетта вспыхнула и потупила свои длинные ресницы.

— Да, — сказал Жильбер, смеясь, — я видел Ролана, моя хорошенькая Нисетта, он говорил мне о тебе целый вечер.

— Да!.. — произнесла молодая девушка, еще больше волнуясь.

— Не хочешь ли ты узнать, что он сказал мне?

— О, да! — наивно отвечала Нисетта.

— Он сказал мне, что ему хотелось бы называть меня братом, чтобы иметь право называть тебя своей женой.

— Он это сказал?..

— Он сказал еще кое-что.

— Что же?

— Какая ты любопытная!.. Не бойся, сейчас все узнаешь! Он мне сказал со слезами на глазах и с волнением в голосе, что он любит тебя от всего сердца и всей душой, что он человек честный и что ценой своей жизни, если это понадобится, он докажет тебе свою любовь. И в заключение он спросил: «Что я должен сделать для того, чтобы Нисетта стала моей женой?»

Глаза Нисетты не отрывались от лица брата.

— А что вы ему ответили? — спросила она.