Георг Борн - Бледная графиня Страница 6

– Разве старый Вит что-нибудь говорил об этом? – спросил он старуху.

– Никогда ничего не говорил. Но он и не чувствовал, что из него пьют кровь, и другие ничего не чувствовали. Но все старые люди знают, что это – правда. А посмотрите на нее – она красива, но всегда бледна как смерть. Жалко мне юную госпожу, дочку покойной графини, царство той небесное.

Упомянув покойную графиню, старуха выпустила из рук посох, отложила в сторону хворост и набожно перекрестилась.

– Почему это вы жалеете молодую графиню? – встревожился Бруно. – Разве ей что-нибудь угрожает?

– Теперь наступает ее очередь. Так-то. Раньше графиня не смела к ней подступиться, и девочка была в безопасности. Но недавно ей исполнилось шестнадцать лет, и графиня скоро примется за нее.

– Знаете что, милая, – строго сказал асессор, – вы ведь выдвигаете тяжелое обвинение против графини. Чем вы можете подтвердить свои слова?

– Я вовсе не делаю из этого тайны, да и любой здесь подтвердит. Это чистая правда, молодой господин. Начнем со старого Вита: после того как он ушел из замка, он поселился внизу в деревне и принялся рыбачить, чтобы заработать хоть несколько грошей. Там, внизу, ему как будто стало лучше. Но она и там не давала ему покоя. Ей мешало, что он еще жив. Ей хотелось совсем доконать его. И вот однажды, должно быть ночью, она высосала из него последнюю кровь. Когда он в воскресенье выехал на лодке в море и там поднялась буря, у него не хватило сил выгрести, и он не вернулся…

– В воскресенье?

– Да, это случилось в воскресенье. В воскресенье умерла и графиня Анна. Должно быть, в этот день могущество ее набирает полную силу.

Бруно неприятно поразили слова деревенской нищей – сегодня тоже было воскресенье, и он вдруг испугался за Лили.

– Но кто-то же раскрыл тайну замка? – спросил он.

– А никто. Все само по себе раскрылось. Довольно долго никто ничего не замечал, а потом сразу и заметили. И все стало ясно как Божий день. Да что говорить, стоит только взглянуть ей в лицо, и сразу все видать. Первым, значит, был слуга Вит. Тогда же прошел слух, что графиня Анна захворала, а гостья осталась ходить за ней. Гостья – это нынешняя госпожа. Покойная госпожа никогда не болела, мой пригожий молодой господин, всегда была здорова, к счастью для нас, бедняков. И вдруг начала бледнеть, хиреть прямо-таки на глазах. А когда она умерла, то казалось, что в ней не осталось ни кровинки – я ведь видела ее в часовне… Ах, Боже мой!

При одном воспоминании об этом слезы потекли из выцветших глаз старухи.

– Ах, как страшно она выглядела! Совсем желтая, вся высохшая – кожа да кости. Ни капельки крови не осталось в ее теле. Она была второй. Настала очередь и третьего. Покойный граф был третьим. Ей удалось обворожить его, и он допустил ее к себе и сделал графиней. Из деревни ни один не пошел к ним на свадьбу. Все плакали и горевали еще по графине Анне. И что же случилось потом? Граф был высокий, крепкий, бодрый мужчина. Самая горячая лошадь становилась в его руках кроткой, послушной овечкой… любого кабана он мог одолеть один на один. И не он ли захворал в прошлом году? Не из него ли была высосана вся кровь, отчего он и умер? Я была в часовне – один только раз после смерти графини была я наверху – и видела усопшего графа. Весь высохший, совсем желтый, как воск. У него тоже не осталось ни капельки крови во всем теле.

Бруно видел графа на смертном одре, чего вовсе не хотела графиня, так что дело дошло даже до крупной ссоры, и вспомнил теперь, что тут-то старуха была права.

– Вот так, мой пригожий молодой господин, – сказала нищая и, собрав хворост, с помощью посоха поднялась на ноги. – Кто знает, долго ли она еще будет бесчинствовать там наверху? Да и управляющий одного с ней поля ягода, тоже, видать, дьявольское отродье. Люди сказывают, они друг с другом на «ты». Служанка как-то слышала. Посмотрим, скоро ли она примется за следующего, и не будет ли это наша юная госпожа?.. Ну, счастливого тебе пути, мой пригожий молодой господин.

И она заковыляла вниз по дороге в деревню, бормоча что-то себе под нос, но что именно – Бруно разобрать не мог.

«Весь высохший. Совсем желтый, как воск. Ни кровинки не осталось в теле…» – мысленно все еще повторял он, невольно вспоминая странный рассказ деревенской нищей.

– Счастливого пути! – повторила нищая, обернувшись.

Он кивнул ей на прощание и поднялся. Его тянуло в лес, к трем дубам, – там встретит он Лили. Словно на крыльях радости стремился он на свидание со своей милой. Забыты были все тревоги и опасения. Исчезли мрачные, тревожные предчувствия, внезапно овладевшие им под впечатлением рассказа старухи-нищенки. Перед мысленным взором его возник образ любимой девушки, которую после долгой разлуки он надеялся сейчас увидеть.

III. ЛИЛИ И БРУНО ФОН ВИЛЬДЕНФЕЛЬС

В седьмом часу вечера Лили вместе с молочной сестрой своей Марией Рихтер отправилась в парк.

Обе молодые девушки были одних лет, одного роста, одинакового сложения, обе белокурые, с длинными пышными локонами. Обе носили одинаковые костюмы, очень им идущие, так что издали девушек легко можно было спутать.

В тот день и час, когда родилась Лили, внизу в деревне некая вдова Рихтер тоже разрешилась девочкой. Узнав об этом, графиня Анна тотчас же распорядилась, чтобы мать и новорожденная получили надлежащий уход и содержание. Тем не менее силы бедной вдовы были подорваны, и она умерла. Графиня взяла маленькую сиротку Марию к себе в замок и полностью заменила ей мать, любила и берегла ее не меньше родной дочери. Обе девочки вскормлены были одной кормилицей, росли и воспитывались на равных правах, как две родные сестры, и горячо любили друг друга.

После смерти графини Мария Рихтер по-прежнему осталась жить в замке, так как мачеха Лили ничего не имела против.

Однако отношение к ней со стороны хозяйки замка было теперь уже далеко не то, что прежде. И Мария неоднократно выражала желание оставить замок и подыскать себе место гувернантки, так как стараниями приемной матери она наравне с Лили получила прекрасное образование. Но Лили и слышать об этом не хотела. Молодая графиня решительно заявила, что ни за что не расстанется с милой Марией, своей верной подругой и дорогой сестрой.

Девушки очень походили друг на друга фигурами, но лица и характеры их совершенно различались. В то время как пухлые румяные щечки Лили дышали свежестью и здоровьем, лицо Марии было прозрачно-бледное, с тонкими нежными чертами. В то время как Лили была характера живого, веселого, порой даже шаловливого, Мария оставалась серьезной, задумчивой и очень часто отвечала на звонкий смех подруги лишь скупой улыбкой.