Бернард Корнуэлл - 1356 (ЛП) (др.перевод) Страница 6

Некоторые мужчины носили эмблемы с изображением желтого посоха епископа, окруженного четырьмя черными тевтонскими крестами, и брат Майкл решил, что это, должно быть, солдаты епископа, а те войска, что носили изображение зеленой лошади на белом поле, служили графу Лабруйяду.

Большинство мертвецов были в одежде с золотым соколом, и монах отметил, сколько этих тел было насажено на длинные английские стрелы с забрызганным кровью белым оперением.

Сражение прошло в этой части города, предоставив ему гореть. Огонь перебирался с одной соломенной крыши на другую, а в тех местах, куда не добрался огонь, орды пьяных и утративших дисциплину солдат занимались грабежом и насилием в клубах дыма.

Заплакал ребенок, пронзительно закричала женщина, а потом слепой с источающими кровавые слезы глазницами вместо глаз пошатываясь вышел из переулка и столкнулся с монахом. Человек отпрянул и заскулил, держа руки так, чтобы отгородиться от возможного удара.

- Я не причиню тебе боль, - сказал брат Майкл по-французски, на языке, который он выучил, будучи послушником, чтобы продолжить обучение в Монпелье, но ослепленный не обратил внимания на его слова и спотыкаясь побрел вниз по улице.

Где-то запел хор, такой неуместный в этой крови, дыму и криках, и монах подумал, не сон ли это, но голоса были реальны, столь же реальны, как вопящие женщины, рыдающие дети и лающие собаки.

Теперь он шел с осторожностью, потому что переулки были темны, а солдаты необузданны. Он прошел мимо лавки кожевенника, которая горела, и увидел человека, утопленного в чане с мочой, используемой для обработки шкур.

Он вышел на небольшую площадь, украшенную каменным крестом, и там был атакован сзади бородатым дикарем в ливрее цветов епископа.

Монах упал, и мужчина наклонился, чтобы срезать кошель, висящий на веревке, служившей ремнем.

- Убирайся! Убирайся! - в панике брат Майкл позабыл, где он, и кричал по-английски.

Человек ухмыльнулся и поднес нож к глазам монаха, потом широко открыл собственные, как будто в ужасе, и озаренная пожаром ночь потемнела из-за струи крови, когда человек медленно завалился.

Брат Майкл был забрызган кровью и увидел, что в шее нападавшего торчит стрела. Человек задыхался, цеплялся руками за стрелу, потом задрожал, и кровь хлынула из его открытого рта.

- Ты англичанин, брат? - спросили его по-английски, и брат Майкл поднял глаза и заметил человека в черной ливрее с белым гербом, который перечеркивала по диагонали косая черта, знак незаконнорожденного. - Ты англичанин? - снова спросил человек.

- Англичанин, - наконец смог произнести брат Майкл.

- Тебе следовало стукнуть его по башке, сказал мужчина, поднимая посох брата Майкла, а затем помогая монаху встать на ноги. - Стукнуть его посильнее, и он бы свалился. Все эти ублюдки пьяны.

- Я англичанин, - повторил брат Майкл. Он дрожал и почувствовал тепло свежей крови на щеке. Он содрогнулся.

- И ты чертовски далеко от дома, брат, - сказал мужчина. На его мускулистом плече висел большой боевой лук.

Он нагнулся над обидчиком монаха, вытащил нож и вырезал стрелу из его горла, прикончив его в процессе.

- Стрелы тяжело достать, - объяснил он, - так что мы пытаемся их сохранить. Если увидишь их, подбери.

Майкл отряхнул свою белую рясу, а потом взглянул на эмблему, нашитую на жиппон своего спасителя. На ней красовалось странное животное, держащее в пасти кубок.

- Ты служишь..., - начал он.

- Бастарду, - прервал его мужчина. - Мы Эллекены [9], брат.

- Эллекены?

- Дьявольские души, - сказал человек, ухмыльнувшись, - а какого дьявола ты здесь делаешь?

- У меня послание для твоего господина, Бастарда.

- Тогда давай найдем его. Меня зовут Сэм.

Имя хорошо подходило лучнику, с его мальчишеским приветливым лицом, всегда готовым улыбнуться. Он повел монаха мимо церкви, которую он охранял вместе с двумя другими Эллекенами, потому что она служила прибежищем для некоторых горожан.

- Бастард не одобряет насилие, - объяснил он.

- И не должен, - ответил Майкл с сознанием долга.

- Он с таким же успехом может и дождь не одобрять, - весело заметил Сэм, входя на площадь большего размера, где ожидали полдюжины всадников с обнаженными мечами.

Они были в кольчугах и шлемах и все носили ливреи цветов епископа, а позади них находился хор - несколько мальчиков, поющих псалом.

- Domine eduxisti, - пели они, - de inferno animam meam vivificasti me ne descenderem in lacum.

- Он бы знал, что это означает, - сказал Сэм, похлопав по своей эмблеме и очевидно имея в виду Бастарда.

- Это означает, что Господь вытащил наши души из ада, - ответил брат Майкл, - и дал нам жизнь, и будет хранить нас от падения.

- Очень мило со стороны Господа, - отметил Сэм. Он небрежно поклонился всадникам и дотронулся рукой до шлема.

- Это епископ, - объяснил он, и брат Майкл увидел высокого человека со смуглым лицом в стальном шлеме, сидящего на лошади рядом со знаменем с посохом и крестами.

- Он ждет, - объяснил Сэм, - чтобы мы победили за него в битве. Все они так делают. Приходи и бейся за нас, говорят они, а потом напиваются в стельку, пока мы убиваем.

Но именно за это нам и платят. Осторожней тут, брат, становится опасно, - он снял лук с плеча и повел монаха вниз по переулку, а потом выглянул из-за угла и посмотрел вокруг.

- Чертовски опасно, - добавил он.

Брат Майкл, зачарованный и одновременно испытывающий отвращение от резни, творящейся вокруг, высунулся из-за Сэма и обнаружил, что они достигли самой высокой точки города и находились на краю большого открытого пространства, возможно, рыночной площади, и на ее дальней стороне начиналась дорога, выдолбленная в черной скале и ведущая к воротам замка.

Надвратная башня, освещенная пожарами нижнего города, была увешана большими знаменами.

Некоторые взывали к помощи святых, а на других красовалась эмблема с золотым соколом. Арбалетный болт вонзился в стену рядом со священнослужителем, а потом упал на булыжную мостовую.

- Если мы захватим замок к завтрашнему закату, - сказал Сэм, прикладывая стрелу к тетиве, - нам заплатят вдвойне.

- Вдвойне? Почему?

- Потому что завтра день святой Бертийи, а жену нашего нанимателя зовут Бертийя, так что падение замка докажет, что Бог на нашей стороне, а не на ее.

Брат Майкл подумал, что это сомнительная теория, но он не стал с этим спорить.

- Она и есть та жена, что сбежала?

- Не могу ее винить. Он настоящая свинья, этот граф, но брак есть брак, не так ли? И в аду похолодает, когда женщина сможет выбирать мужа. Но мне все-таки жаль, что она замужем за этой свиньей.