Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии Страница 61

Несмотря на ранний час, дом был полон гостей, которые наперебой обсуждали свежую новость.

— Слышали ли вы, что вслед за Ла Портом кардинал повелел засадить в Бастилию и Бассомпьера? — спросил Поль де Гонди, которому было в то время лишь двадцать лет, но он, несмотря на свою молодость, еще четыре года назад был посвящен в каноники церкви Парижской Богоматери. Это был тот самый Гонди, что получил впоследствии аббатство Бюзе, но так как «Бюзе» напоминало ему слово «бюз» — глупец, то он стал называться аббатом де Рецем.

Аббату де Рецу суждено не раз появляться на страницах французской истории, а значит, и нашего повествования.

Итак, Гонди спросил:

— Слышали ли вы, что вслед за Ла Портом кардинал повелел засадить в Бастилию и Бассомпьера?

— Быть не может! — воскликнул герцог Ларошфуко. — Не далее как позавчера мы встретились с ним у принцессы де Конти, и он тут же сказал мне какую-то дерзость в своей обычной манере.

— Я надеюсь, вы не поссорились, любезный герцог! Это было бы чрезвычайно досадно, — заметила хозяйка дома, подходя к собеседникам.

— О, конечно же, нет! Ведь на Бассомпьера положительно невозможно сердиться дольше минуты, — провозгласил герцог громким голосом.

— Но давайте спросим у господина Дезэссара, он должен знать! воскликнули дамы.

Господин Дезэссар, получивший новость «из первых рук» — от г-на де Тревиля, — подтвердил известие. Собравшиеся были весьма возбуждены, и многие вслух выражали свое негодование.

— До каких же пор Ришелье будет отправлять в Бастилию достойнейших дворян королевства?! — вскричал г-н де Меланкур. — Скоро он пересажает весь Париж!

— Кто же арестовал маршала? Господин де Кавуа?

— О нет! Говорят, именно из-за этого ареста де Кавуа поссорился с кардиналом и впал в немилость.

— И слег от огорчения!

— Но кто же в таком случае осуществил арест? Господин де Тревиль?

— Он не захотел сделать шаг в историю подобным образом. Арестовали маршала мушкетеры…

— Значит, маршалу пришлось отдать свою шпагу лейтенанту д'Артаньяну…

— Вы ошибаетесь, господа, — раздался голос г-на Дезэссара. — Господин д'Артаньян сам является узником Бастилии.

— Как, господин Дезэссар?! — воскликнула Камилла, услышавшая эти слова. — Господин д'Артаньян — в Бастилии?!

— К несчастью — да, мадемуазель де Бриссар, — отвечал капитан. — И все мы немало опечалены этим обстоятельством.

— Но возможно ли это?! — не в силах скрывать свое волнение продолжала Камилла. — Лейтенант королевских мушкетеров заключен в Бастилию! Какое же преступление он мог совершить?

— Но вы же слышали, его высокопреосвященство уже посадил в Бастилию и маршала Франции! Ему можно все.

— Ах! — воскликнула г-жа Сенто. — Я до сих пор не могу поверить, что с маршалом случилось подобное несчастье. Ведь он баловень фортуны!

— А знаете, почему Бассомпьеру всегда и во всем сопутствует успех, заметил граф Прален. — Вернее, я хотел сказать — «сопутствовал». На этот счет существует одна любопытная легенда.

— Ах, поскорее расскажите нам ее, граф! — зашумели дамы, и только Камилле хотелось узнать больше о гасконце, сверкнувшем, словно комета, на ее жизненном небосводе. Но, к несчастью, блестящий аристократ Бассомпьер занимал умы собравшихся куда больше, чем скромный служака д'Артаньян, а потому все хотели слышать историю о первом, а о втором больше никто не вспоминал.

— Рассказывают, — начал граф Прален, весьма польщенный привлеченным к своей особе вниманием, — что с фамилией Бассомпьера, который, как известно, родился в Лотарингии в 1579 году, связана одна странная, а лучше сказать, загадочная история.

— Не томите, граф, — улыбаясь, сказала г-жа Сенто. — Иначе нам придется тоже попроситься в Бастилию, чтобы бедный маршал сам нам все рассказал.

— С удовольствием продолжаю. Итак, жил на свете некто граф Оржвилье, который слыл самым страстным охотником во всей округе. Однажды, вернувшись с очередной успешной охоты, граф возымел фантазию войти в комнату, находившуюся в одном из дальних уголков своего обширного замка и давно не отпиравшуюся. Он обнаружил там женщину, лежавшую на кровати, застланной удивительно тонким и свежим бельем. Женщина была красива до чрезвычайности, а так как она спала или, быть может, хотела казаться таковой, граф не покинул комнаты немедленно. Напротив, он надолго задержался в ней…

Прекрасная незнакомка не рассердилась на графа. Она даже пообещала ему появляться в этой комнате раз в неделю, в тот самый день, когда состоялось их первое свидание.

Перед расставанием она взяла с графа клятву сохранить все происшедшее в тайне, предупредив, что если хоть один человек узнает об их любви, то он навсегда ее потеряет.

— Какую романтичную историю вы нам рассказываете, любезный граф! послышались голоса дам, составивших главную часть слушателей. — Что же было дальше и какое отношение имеет бедный маршал ко всей этой истории?

— Маршал имеет к этой истории самое непосредственное отношение. Это будет видно из дальнейшего, — отвечал граф Прален, после чего продолжал:

— Их связь продолжалась пятнадцать лет, но красавица оставалась такой же молодой и прелестной, как и в день их самой первой встречи.

И хотя всякому ясно, что тут не обошлось без вмешательства сил мистических и недоступных разумению, все же счастье графа окончилось, как кончается все на этом свете! Граф тщательно хранил тайну, но графиня заметила, что каждую неделю, в один и тот же день, ее муж избегает супружеской спальни, а удаляется куда-то на ночлег. Графиня решила узнать, в чем дело. Она проследила его путь до уединенной комнаты, после чего возвратилась к себе, не сказав графу ни слова. Наутро же распорядилась сделать себе другой ключ от той двери и, дождавшись следующего условленного дня, вернее, условленной ночи, вошла в комнату, где и увидела графа с незнакомкой, крепко спящих. Графиня, будучи женщиной умной, не стала их будить, а вместо того сняла свой ночной чепец и положила его на виду, на смятой постели.

И после этого удалилась.

— Она поступила правильно! — был единодушный приговор женского общества, которое совершенно увлеклось повествованием графа.

— Проснувшись, красавица поняла, что о них стало известно, и залилась слезами. Граф, пробудившийся в свою очередь, увидел чепец своей супруги и тоже все понял. Красавица, плача, сказала, что должна покинуть его навсегда, потому что таково повеление судьбы. На прощание лесная фея — без всякого сомнения, таинственная незнакомка была ею — сделала графу три подарка. У него было три дочери, поэтому графу Оржвилье было подарено три талисмана, представлявшие собой волшебные предметы, обещавшие счастье и покровительство судьбы во всем тому семейству, которое владеет такой вещицей. Если же кому-то удалось бы похитить подарок феи, то похититель, напротив, подвергся бы преследованию рока и всевозможным несчастьям. После этого фея исчезла.